– Часа?.. – рассеянно переспросил Борис. – Ну... кажется... где-то до семи... не правда ли, Татьяна?
Я пожала плечами, прекрасно зная, что мое мнение здесь не учитывается.
– Хорошо. Подпишите вот здесь, – все так же бесстрастно говорил следователь.
Меня снова отвели в камеру. Эти походы туда-сюда начинали уже мне надоедать, но оказалось, что этот раз был последним. Прошло еще совсем немного времени, и меня пригласили на выход – уже «с вещами».
Я снова оказалась в кабинете следователя, который подписывал мой пропуск за ворота тюрьмы.
– Ну теперь-то вы можете, надеюсь, назвать мне имя человека, который оговорил меня?
– Имя этого человека – Колаев Анатолий Николаевич, и я бы не сказал, что он так уж «оговорил» вас. Ведь незаконная аппаратура в номере Эльвиры Колобковой была установлена вами, не правда ли?
– Да, но ведь я уже объяснила вам, с какой целью.
– С точки зрения законности вы совершили правонарушение, и это нельзя оправдать даже самыми благими целями.
Спорить с ним было бесполезно.
– Если бы не ходатайство подполковника Давыденко, – продолжал великолепный Сергей Денисович, – вам пришлось бы отвечать по всей строгости закона.
– А этому... Колаеву... ему не придется отвечать? Ему, который выкрал ребенка, напичкал его препаратами, от которых даже взрослый человек может с фазы съехать? Ему, который, возможно, сам и грохнул свою сообщницу, – какой вердикт вы вынесете ему?
– Мы будем разбираться.
– Ах, вы будете разбираться! Как мило! А девочка между тем, наверное, уже лежит бездыханная где-нибудь в окрестностях города. Пока вы мариновали меня здесь, он уже сто раз мог...
– В больницу выехала опергруппа.
Даже так? А Сергей-то свет Денисович, оказывается, и правда молодец!
– Так что же вы мне тут голову морочите?! – заорала я и, схватив пропуск, ринулась к выходу.
Наскоро забрав конфискованные у меня вещи и расписавшись, где надо, я выскочила на улицу и замахала рукой проезжавшим мимо машинам. Остановился какой-то частник, и, сунув ему под нос стодолларовую купюру, я прокричала адрес и требование ехать как можно быстрее.
Среди конфискованных вещей был и мой телефон, уже давно отключенный. Не успела я включить его, как тут же раздался звонок.
– Татьяна! Ну что с тобой такое опять? – донесся из трубки сердитый и взволнованный голос Кири. – Который день уже звоню! Куда ты снова пропала?
– Кирочка, долго объяснять. Говори, что у тебя. И побыстрее!
– Побыстрее... смотри-ка... Агента твоего чернявого установили. Хотел тебе имя сообщить. Это еще интересует тебя?
– Колаев Анатолий Николаевич?
В трубке возникла довольно продолжительная пауза, после которой снова послышался голос Кири, но уже не сердитый, а удивленный:
– Да. А откуда ты узнала?
– Даже говорить тебе не хочу откуда. Что-нибудь еще есть у тебя? Извини, мне сейчас очень некогда.
– Из существенного больше вроде ничего. Хотел спросить, как там у тебя, да ты, похоже...
– У меня, Кирочка, жизнь, как обычно, бьет ключом, да все по голове. Потом расскажу. А пока – пока! – завершила я разговор традиционным шутливым прощанием.
– Ну пока...
Отключив озадаченного Кирю, я в спешке набрала номер Иванова.
– Степан Измайлович...
– Татьяна!! – снова завопила трубка. – Ну что же вы?! Как же вы могли?! Ну ладно я, но Настя! Ведь он... он что угодно может с ней сделать! У него пистолет!
– Извините, Степан Измайлович, я... не в курсе последних событий. Этот мужчина... тот, что приходил... он был у вас?
– Еще как был! Еще как! Пришел, стал требовать, чтобы я отдал ему девочку. Ну, я, конечно, стал возражать, говорил, что сейчас нельзя ее беспокоить... о вас я ничего не сказал. Но он даже не стал слушать меня. А когда я преградил ему дорогу, так ударил, что я даже на время лишился чувств!
«Это он может», – подумала я, ощупывая ссадину на затылке.
– Без разрешения он прошел в палату, сестры пытались остановить его, но, сами понимаете, – что они могли сделать?.. Даже наши санитары не сумели справиться с ним, а это здоровые ребята. Но он просто направил на них пистолет... сами понимаете...
– Он забрал девочку?
– Да, – упавшим голосом произнес Иванов. – И если вы не сможете остановить его... я даже боюсь представить себе, что может произойти!
– Степан Измайлович, постарайтесь успокоиться. Я сейчас еду по направлению к больнице. Давно он вышел от вас?
– Нет, минут десять назад.
– Вы не заметили, на какой машине он приехал?
– Я – нет, но один из наших санитаров, Саша, он шел за ним, когда тот уносил девочку. Наверное, думал, что, может быть, сможет как-то помешать ему... сейчас я спрошу...
Какое-то время из трубки доносились только невнятные звуки, потом снова послышался голос доктора:
– Он говорит, что машина – черный джип. Сказал – «Мицубиси». Я не разбираюсь в них, в этих иномарках.
– Хорошо, спасибо. Я перезвоню.
Что ж, черный джип – это нам знакомо. Приятно, что на этот раз известна даже марка. Надеюсь, что санитар Саша, в отличие от доктора Иванова, разбирается в них и ничего не перепутал. Узнать номера, разумеется, и на сей раз – недостижимая мечта.
Прощаясь со мной, следователь оставил мне свою визитку, и я поспешила позвонить ему и сообщить полученную информацию. Опергруппа выехала раньше меня, вполне возможно, что они успеют его перехватить.
– Да, я знаю, – все так же спокойно отвечал мне Сергей Денисович. – Ребята уже едут за ним, и мы сообщили постам ГАИ.
В этот момент машина, в которой я ехала, затормозила так резко, что телефон вылетел у меня из рук, а сама я ткнулась носом в спинку переднего сиденья.
Я уже хотела было как следует обложить неумелого шофера, но, посмотрев в переднее окно, поняла, что шофер достоин скорее похвалы, чем порицания.
Мы проезжали по какому-то переулку и уже должны были повернуть на главную дорогу, ведущую непосредственно к клинике, как вдруг прямо перед нами по этой самой дороге на какой-то космической скорости пролетели несколько автомобилей. Я успела только заметить мелькнувшие перед глазами три разноцветных пятна: черное, белое и зеленое. Очевидно, две последние машины принадлежали оперативникам, но даже при той быстроте, с которой они пронеслись перед моими глазами, я сумела понять, что это далеко не иномарки. Мощный джип преследовала старая добрая советская «классика», и шансы догнать его имелись только в том случае, если бы все машины застряли в пробке и дальнейшее преследование происходило бы пешим ходом.
