– Рассказать, безусловно, было нужно, – кивнула я. – Итак, вы успокоились и больше об этом не вспоминали?
– Да. Тем более что звонков с тех пор больше не было. А потом все так навалилось, что я забыла про тот случай, – развела руками Валентина Михайловна.
– А когда начались звонки? – уточнила я.
– Подождите, я вспомню... – Милентьева наморщила лоб. – Первый раз это было примерно полтора месяца назад, точно я не помню, я поначалу не придала значения... А последний – две недели назад. Это я запомнила, потому что после него крупно поговорила с Виталием. Больше звонков я не слышала...
– Вы говорите, мужчина звонил?
– Да, мужчина, – твердо ответила Милентьева.
– А вы никогда раньше не слышали этот голос? Не узнали его?
– Нет. Он говорил словно... Словно искусственным голосом. Ну, в смысле, как будто через платок или менял голос, вы понимаете? – заторопилась она с объяснениями.
– Да, я понимаю. То есть голос был явно изменен?
– Да-да, это точно.
– Хорошо. А сколько их было всего, этих звонков?
– Всего... – Валентина Михайловна задумалась. – Ну, на моей памяти три раза. Да, три раза я слышала голос и в последний раз не стала вешать трубку. Но может быть, он звонил еще и без меня, Виталий об этом мне не рассказывал.
– И у вас нет никаких предположений, кто бы это мог быть?
– Нет, – растерянно пожала она плечами. – Но я думаю, это могло быть связано с его новым проектом...
– Каким проектом? – живо заинтересовалась я.
– Виталик мне подробностей не рассказывал, – словно извиняясь, пояснила Валентина Михайловна. – Он только несколько раз говорил, что собирается расширяться, налаживать новое производство, что ли...
– Вот как? – отметила я. – А что же, Коршунов и Ройзман не в курсе этого? Они мне ничего об этих планах не говорили.
– Боже мой, ну зачем бы он стал посвящать в свои планы заместителя и бухгалтершу! – воскликнула Милентьева. – Это касалось его самого, и больше никого! Это вообще могло быть не связано с его предприятием.
– А с чем же это могло быть связано?
Валентина Михайловна снова замялась.
– Понимаете, я не очень влезала в дела мужа, поэтому ничего вам определенного сказать не могу, – тихо сказала она, выдержав паузу. – Но... Я подозреваю, что именно из-за этих его новых дел с ним и случилось все это...
Глаза женщины увлажнились, она тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.
– Так, а где конверт, про который вы говорили? – спросила я. – Вы так и не раскрыли его?
– Нет, – замотала головой Милентьева. – Мне почему-то стало страшно, и я его не открывала.
– Давайте его сюда! – скомандовала я.
Милентьева протянула руку к столу, взяла конверт и передала его мне. Я тут же вскрыла конверт и прочла: «Пока вы тратите свое время, истинный преступник разгуливает на свободе. А имя его хорошо известно – это ИГОРЬ РУБАШКИН!» Пафосный стиль послания напомнил мне анонимки советских времен. И с самого начала мне показалось, что это еще один элемент «напрасной траты времени». Однако версию эту стоило все же отработать.
– Валентина Михайловна, вы не знаете человека по имени Игорь Рубашкин? – спросила я, прочитав записку.
Валентина Михайловна тут же встрепенулась.
– Рубашкин? – переспросила она. – Да, Рубашкин Игорь Евгеньевич, есть такой, – закивала Милентьева. – Конечно, конечно. Это давний знакомый Виталия.
– Вот как? – обрадовалась я. – Так вам, наверное, и адрес его известен?
– Адрес у меня есть. Рубашкин был знаком еще с моим первым мужем, Анатолием. А когда наш брак распался, то Игорь познакомил меня с Виталием.
Валентина Михайловна вышла из комнаты и вскоре вернулась с маленьким изящным блокнотом. Она на ходу листала его, сосредоточенно нахмурив тонкие светлые брови.
– Вот, – наконец проговорила она. – Первомайская, 79, квартира 2. Это такой большой дом, элитный...
– Да, хорошо. А этот Рубашкин – он, надо понимать, тоже человек богатый?
– Он бизнесмен, – досадливо поморщилась она. – И вроде как политикой занялся в последнее время, депутатом хотел стать. Но доподлинно мне неизвестно. А почему вы им интересуетесь? Вам что-то известно?
– Пока я только отрабатываю разные варианты, – не стала распространяться я. – Кстати, этот новый проект мог быть связан с господином Рубашкиным?
Вдова пожала плечами и нахмурила брови. Она о чем-то сосредоточенно думала, потом дернулась и отрицательно замотала головой:
– Н-нет. Наверное, нет... Впрочем, не знаю. Это у Игоря нужно спрашивать. Я не знаю.
* * *
После разговора с Валентиной Михайловной я позвонила Кире и сказала, что мне есть что ему сообщить.
– Так, сегодня уже поздно, – категорически отреагировал Киря. – У меня вообще-то рабочий день уже закончен. Давай займемся этим Рубашкиным завтра с утра, хорошо? Я сейчас дам команду, ребята пробьют его данные, и завтра он будет у меня в кабинете.
С одной стороны, мне хотелось поскорее заняться этим Рубашкиным, но с другой – Володя был прав. Лучше всего отложить до завтра, чтобы не действовать с бухты-барахты.
– Короче, как все будет готово, я тебе позвоню, – пообещал подполковник, и мне ничего не оставалось делать, как согласиться.
Я поехала домой, чувствуя себя уставшей. Дома, напившись кофе, я залезла на диван с ногами и задумалась...
* * *
Рубашкин оказался ужасно крупным. А точнее, просто толстым. Толстым было все: голубоглазое лицо, обрамленное темной бородкой, руки, ноги, крепкий, обтянутый джинсами зад... Но особенно выдающимся был живот. И даже не живот, а пузо. Этакий огромный арбуз.
Когда Рубашкин опустился на стул, синяя джинсовая рубашка его натянулась, и пуговицы вот-вот готовы были отлететь. Я увидела обнажившийся жирный живот, покрытый густой растительностью. Рубашкин же, казалось, либо не замечал этого обстоятельства, либо давно привык к дефектам своей фигуры и не обращал внимания.
Во всем его облике сквозила нервозность, но в то же время и уверенность в том, что это просто недоразумение. Говорил он несколько манерно, высоким тенором, с придыханиями и закатыванием глаз.
– Итак, Игорь Евгеньевич, вам объяснили, почему вас задержали? – начал разговор Кирьянов.
– Да, объяснили, – со вздохом ответил он. – Но... эти объяснения меня совершенно не удовлетворили, поэтому я как бы, так сказать, намерен жаловаться. И, будучи уверенным в том, что это, так сказать, полное недоразумение, надеюсь на вашу беспристрастность. Если, конечно, это все не... – Рубашкин сделал едва уловимую паузу. – ...социальный заказ моих конкурентов.
