— Рождество, — предложила Даниэль.
— Ладно. Без пароля не выходи, даже если тебе скажут, что я разбился и меня увозят в больницу или что-нибудь в этом духе. Я дам пароль своему помощнику и попрошу тебя забрать, если я сам не смогу... Но я непременно смогу! — закончил я, заметив, что она испугалась еще больше. — Я буду очень осторожен. Постарайся, чтобы Нантерр не видел, как ты будешь туда входить. Но если он все же тебя выследит...
— Я не выйду, — пообещала она. — Не беспокойся.
— Даниэль...
— Что?
— Я люблю тебя. Правда!
Она моргнула, опустила голову и быстро ушла. Я подумал, что Нантерр мог знать, что я буду на скачках в Виндзоре — для этого было достаточно заглянуть в газеты, — и что меня, как и любого из членов семьи принцессы, можно застать врасплох не только в темном переулке.
Я проводил Даниэль, не выпуская ее из виду, пока она не исчезла в единственном месте, куда Нантерр не мог за ней последовать. Потом поспешил обратно, переодеваться в новые цвета и взвешиваться. Француза нигде не было видно, но это не значило, что он не видит меня. Однако в силу своей профессии я все время находился на виду, и это было мне на руку: на скачках Нантерр на меня напасть не сможет, потому что, куда бы я ни шел, на меня все время смотрели. В паддоке, верхом на лошади, на трибунах... всюду, где бы ни появился жокей, люди провожают его взглядом. Вот за воротами ипподрома, когда я снова стану обычным человеком...
Последнюю скачку в Виндзоре я провел с особым тщанием, тем более что это был стипль-чез для новичков, дело непредсказуемое. Мой конь принадлежал не Уайкему, а мужу Бетси, тренеру из Ламборна. Честно признаться, для него это была не столько борьба не на жизнь, а на смерть, сколько хороший учебный заезд.
Четвертое место мужа Бетси вполне устроило, потому что препятствия новичок брал хорошо, а я сказал, что в следующий раз он непременно выиграет, как всегда говорят, чтобы утешить тренера и владельцев.
Я взвесился, быстро переоделся, забрал у помощника свое имущество и написал Даниэль записку: «Рождество наступило. Нам пора».
Записку отнесла Бетси. Через минуту она появилась вместе с Даниэль.
Обе они улыбались.
Я вздохнул с облегчением. Даниэль, похоже, тоже. Бетси покачала головой по поводу наших ребяческих забав, и мы с Даниэль отправились на быстро пустеющую автостоянку.
— Ты Нантерра не видел? — спросила Даниэль.
— Нет.
— Но я уверена, что это был он!
— Я тоже.
Моя машина стояла почти одна на краю ряда. Все соседи уже уехали. Я остановился поодаль и достал из кармана дистанционный стартер.
— Но это же твоя игрушка на случай мороза! — удивленно воскликнула Даниэль.
— Угу, — сказал я и нажал на кнопку. Ничего не взорвалось. Мотор спокойно завелся.
Мы подошли к машине, и я снова все тщательно проверил, но никаких неполадок не нашел.
— А если бы она взорвалась? — спросила Даниэль.
— Лучше машина, чем мы.
— Ты что, думаешь, он и на такое способен?!
— На самом деле, не знаю. Но я предпочитаю на всякий случай принять меры предосторожности, даже если они окажутся бесполезными. Лучше так, чем потом пожалеть.
Я выехал на шоссе и на первом же перекрестке развернулся и поехал в обратную сторону.
— Тоже «на всякий случай»? — насмешливо осведомилась Даниэль.
— Тебе очень хочется, чтобы тебе плеснули в лицо кислотой?
— Не особенно...
— Ну вот. Мы не знаем, какая у Нантерра машина. А на шоссе преследователь может часами незаметно висеть у тебя на «хвосте». Я не желаю, чтобы он поймал нас на одной из этих узких улочек в Чизике.
На следующем перекрестке я снова развернулся. Даниэль смотрела в заднее окно на едущие за нами машины.
— Нет, кажется, нас никто не преследует.
— Это хорошо.
— Ну что, теперь можно расслабиться?
— Человека, который приедет за тобой сегодня ночью, зовут Своллоу, — сказал я. — Когда подъедет машина, пусть охранники на входе спросят у шофера, как его зовут. Если это будет не Своллоу, позвони в контору по найму автомобилей и проверь. — Я протянул ей свой бумажник. — Их карточка сверху.
Она взяла карточку и вернула мне бумажник.
— Ну, о чем ты еще не подумал?
— Кабы я знал!
Даже несмотря на то, что я заложил петлю, от Виндзора до Чизика было рукой подать, и мы оказались на улице, ведущей к студии, задолго до половины седьмого.
— Ну что, пойдешь туда? — спросил я.
— Не хочется... Поставь машину так, чтобы можно было сидеть и смотреть на воду.
Я нашел на набережной место, откуда были видны бурые воды, медленно ползущие против течения, затопляя илистые отмели: начинался прилив. Морские чайки летели навстречу ветру и хрипло кричали, по реке пронеслась шлюпка-четверка с рулевым, гребцы лихорадочно работали веслами...
— Я... я хочу сказать тебе одну вещь, — нервно начала Даниэль.
— Нет! — с болью ответил я. — Ты же не знаешь, о чем я хочу сказать...
— Сегодня была проверка.
— Иногда я забываю, что ты умеешь читать мысли, — медленно произнесла Даниэль.
— Не умею. Только иногда. Ты же знаешь.
— Но вот сейчас ты прочел мои мысли.
— Бывают дни получше сегодняшнего, — безнадежно сказал я.
— А бывают похуже.
Я кивнул.
— Не смотри так печально! — сказала она. — Я этого не перенесу!
— Если ты выйдешь за меня замуж, я все это брошу.
— Ты серьезно?
— Серьезно.
Она не особенно обрадовалась. Похоже, проиграл я по всем статьям...
— Я... э-э... — слабо произнесла она, — я выйду за тебя замуж, если ты это не бросишь.
Я подумал, что ослышался.
— Что ты сказала?!
— Я сказала... — Она остановилась. — Ты вообще хочешь на мне жениться или нет?
— Что за идиотский вопрос?
Я наклонился к ней, а она ко мне, и мы поцеловались так, словно встретились после долгой разлуки.
Я предложил перебраться на заднее сиденье, и мы так и сделали. Но вовсе не затем, чтобы заниматься любовью: отчасти потому, что на дворе стоял белый день и мимо то и дело кто-то проходил, отчасти потому, что на заднем сиденье места было мало. Мы просто сидели обнявшись. После прошедших недель мне это казалось невероятным счастьем, и я столько раз говорил об этом, что, наверно, до смерти ей надоел.
— Я совсем не собиралась этого делать, — говорила Даниэль. — Когда я вернулась из Озерной области, я все собиралась тебе сказать, что между нами все кончено, что это была ошибка...
