— Как?
— Я не знаю как, — огорченно призналась девушка. — Взывала бы к лучшим сторонам твоей натуры, напоминала о твоей любви ко мне, говорила бы что-нибудь вроде: «Ради меня, если ты меня любишь, пожалуйста, не ходи». Что-нибудь вроде этого, — горько сказала она.
— Ну, ты не моя жена. И даже если бы ты ею была, я бы все равно пошел. Мне жаль, что это звучит так резко, эгоистично и жестоко, но это моя работа и я должен пойти. — Ван Эффен дотронулся до ее руки. — Ты добрая девушка и я ценю твою заботу.
— Добрая? Заботу? — Аннемари ласково взяла его за запястье и убрала его руку со своей руки. — Заботу?
— Аннемари! Ради Бога, что происходит? — Удивление лейтенанта было искренним.
— Ничего. Абсолютно ничего.
Некоторое время ван Эффен смотрел вперед, потом со вздохом заметил:
— Мне кажется, я никогда не смогу понять женщин.
— Мне тоже так кажется. — Она некоторое время колебалась, потом сказала:- Мне что-то не хочется идти пить кофе.
— ЕСЛИ ты не хочешь, мы не пойдем. Но почему?
— Мне не очень хочется появляться с такой физиономией на публике. Здесь вокруг приличные люди. Там, у кракеров, это неважно. И я не думаю, что тебе очень хочется появляться на публике с таким чудовищем, как я.
— Я знаю, что скрывается за твоим гримом, так что для меня это неважно, — Лейтенант помолчал, потом добавил. — Может быть, я ничего не понимаю в женщинах, но я всегда знаю, когда они врут.
— Это я вру?
— Ну конечно.
— Ладно, пусть я вру. Не могли бы мы выпить кофе дома у Жюли? Это всего лишних пять минут.
— Конечно. У меня есть время. Я знаю, что ты любишь Жюли. Ты хочешь зайти к ней, потому что беспокоишься за нее?
— Мне кажется, это она беспокоится обо мне. Твоя сестра знала, что ты будешь меня охранять, и всё равно ей не нравилось, что я должна буду пойти к Васко.
— Ты не ответила на мой вопрос. Разве ты не беспокоишься о ней?
Аннемари не ответила.
— Уж эти мне братья Аннеси! Поверишь ли, я в жизни не видел ни одного из них. Я рассматриваю их как некую отдаленную угрозу.
— Угроза, о которой я думаю, гораздо ближе к дому. Точнее, не угроза. Скорее, проблема.
— Это что-то новое для меня. Наверняка ерунда, что бы это ни было. Скажи мне, как зовут этого человека, или изложи суть проблемы и я обо всем позабочусь.
— В самом деле, лейтенант? — В голосе Аннемари было нечто такое, что заставило ван Эффена внимательно посмотреть на девушку. — Как же ты собираешься справиться с этой пустяковой проблемой, когда она в тебе самом?
— О Господи! Снова я! Какой смысл повторять прежние жалобы?
— То есть?
— Что, черт возьми, я должен сделать на этот раз?
— По твоим понятиям, ничего. Абсолютно ничего.
— Это что, сарказм? Или ирония? Последнее время ты много иронизируешь. Это тебе не идет, Аннемари. Тебе следует подумать об этом. Ну так что я такого сделал?
— Ты довел до слез прелестную девушку. И не раз, а три раза. А когда я сказала «прелестную», я имела в виду не просто красивую. Я имела в виду, что более милой, доброй, сердечной девушки я в жизни не встречала. Как я уже сказала, ты довел ее до слез три раза. Но, по твоим понятиям, это пустяк.
— Жюли?
— Жюли! Кого еще я могла иметь в виду? Или у нас тут множество дам, которых ты доводишь до слез?
— Из-за чего она плакала?
— Не знаю, как тебе объяснить. Я не могу поверить, что ты такой жестокий. Но ведь тебе не безразлично, что она расстроена?
— Конечно, не безразлично. Но хотелось бы знать, из-за чего именно она расстроилась.
— Боюсь, тебе это может показаться смешным. Во-первых, вчера ты ушел, не обняв и не поцеловав сестру на прощанье. Она говорит, что ты никогда так не поступал.
— Это поразительно! Мои люди в госпитале, банда лунатиков угрожает затопить страну, другая банда лунатиков наняла меня взорвать королевский дворец и Бог знает что еще. Возможна национальная катастрофа, а я должен думать о каких-то нежностях. Разумеется, это пустяк. Я скоро все улажу!
— Конечно, ты все уладишь. Выдашь двойную порцию сердечных прощаний. Возможно, это все ерунда. Какое тебе дело до того, что говорит Жюли? Ну и что, если твоя сестра утверждает, что своим вмешательством обидела двоих людей, которых она любит? Мне кажется, что Жюли имела в виду нас с тобой. Ей очень хотелось нам помочь, но вышло наоборот, и она расстроилась.
— Это ее проблемы. Немножко самоанализа никогда никому не вредило.
— Ты заявил ей, что она вмешивается не в свое дело и что она умна во вред себе.
— Это ты от Жюли узнала?
— Разумеется, не от нее. Твоя сестра слишком лояльно к тебе относится. Жюли никогда бы не стала на тебя жаловаться. Она слишком неэгоистична, чтобы думать о себе. Но мне кажется, что ты чем-то ее обидел. Это на тебя похоже.
— Я уже говорил, что сожалею. Очень, очень сожалею.
— И ты, конечно же, расскажешь Жюли то, что я вступилась за нее?
— Нет. Печально сознавать, что я так низко пал в глазах двух моих любимых женщин.
— Лейтенанту угодно поболтать? — холодно спросила Аннемари.
— Поболтать? Вовсе нет. Ты мне не веришь?
— Да, я тебе не верю.
— Ты мне не безразлична. Но в интересах дисциплины я должен соблюдать дистанцию. Это совершенно необходимо между младшим и старшим по званию.
— Да заткнись же! — раздраженно сказала девушка.
— Боюсь, что мы недостаточно соблюдаем субординацию. Совершенно не выдерживаем дистанцию. Не говоря уже о дисциплине.
Аннемари сделала вид, что не слышит.
Жюли, вежливая, но сдержанная, пошла варить кофе. Аннемари отправилась в ванну. Ван Эффен вышел поговорить с охранником, которого звали Тиссен. Охранник заверил лейтенанта, что все спокойно, ночь прошла без происшествий. Жюли вошла в гостиную одновременно с Питером. Она молчала и не улыбалась.
— Жюли!
— Да?
— Прости меня!
— За что?
— Я обидел мою Жюли.
— Ты? Обидел? Как?
— Это ты правильно. Так мне будет легче покаяться. Я знаю, что ты огорчёна. Скорее всего, ты все еще обижаешься на меня. Во всяком случае, Аннемари так показалось.
— Она сказала тебе, почему я расстроена?
— Нет. Такому мощному интеллекту, как у меня, не требуется посторонняя помощь. Ты меня просто недооцениваешь. Я и сам все понял. Аннемари так за тебя переживает, что и сама расстраивается. Признаю, я виноват. В будущем постараюсь быть более тактичным. И все же, попробуй поставить себя на мое место: У меня сложная и опасная работа. Я просто не могу себе позволить дать волю чувствам — тогда я начну делать ошибки. Чтобы быть ловким, хитрым, расчетливым и наблюдательным, я должен быть бесстрастным. Порой мне просто необходимо быть безжалостным. Если я спокоен и сосредоточен, я добьюсь своей цели и останусь жив. Подумай только, дорогая сестричка — если из-за домашних неурядиц я не смогу сосредоточиться на работе, то начну делать ошибки. В результате меня застрелят, сбросят с крыши или утопят в канале. Ты же себе никогда этого не простишь. Ну что, все еще расстраиваешься?
