– Я послал тебя за известиями, и ты узнал все, что можно, – промолвил Тингол. – Не по твоей вине тем, кого известия эти касаются ближе прочих, уже не дано их услышать. Воистину горестный конец постиг ныне все семейство Хурина, но не на твоей совести эта беда.
Ибо ныне не одна только Ниэнор скиталась в глуши, утратив разум; сгинула и Морвен. Ни в ту пору, ни впоследствии не узнали доподлинно о ее судьбе ни в Дориате, ни в Дор-ломине. Однако ж Маблунг, не зная покоя, с не большим отрядом отправился в чащу и три года странствовал в дальних краях, от гор Эред Ветрин до самых Устьев Сириона, ища пропавших – или хотя бы вестей о них.
Глава XV
Ниэнор в Бретиле
Что до Ниэнор, спешила она сквозь лесную чащу, слыша сзади крики погони, и сорвала с себя одежды, одну за другой сбрасывая на бегу, пока не осталась нагой; весь день напролет бежала она, словно затравленный дикий зверь, что не смеет ни остановиться, ни перевести дух. Но к вечеру безумие разом ее оставило. Она постояла мгновение, словно бы недоумевая, а затем, от изнеможения лишившись чувств, рухнула как подкошенная в густые заросли папоротника. Там, среди прошлогодних листьев орляка и юных весенних побегов, улеглась она и уснула, ничего не замечая кругом.
Поутру пробудилась она и обрадовалась свету, словно впервые явившись в мир; и все, что открывалось ее взору, казалось девушке дивным и странным, ибо не умела она назвать то, что видела вокруг. Позади нее остались лишь пустота и тьма, сквозь которую не проступало никаких воспоминаний и не доносилось даже эха знакомого слова. Лишь тень страха помнила она и потому была настороже и то и дело пряталась: взбиралась на деревья либо хоронилась в подлеске, проворнее лисы или белки, вспугнутая звуком ли, тенью ли; и оттуда долго боязливо всматривалась сквозь листву, прежде чем двинуться дальше.
Так, пробираясь вперед тем же путем, каким бежала вначале, вышла она к реке Тейглин и утолила жажду; но никакой пищи не промыслила и не знала, как добыть ее; изголодалась она и продрогла. А поскольку деревья на другом берегу казались темнее и гуще (а так оно и было, потому что там начинался Бретильский лес), она наконец переправилась на другую сторону и вышла к зеленому кургану и там рухнула наземь; ибо совсем выбилась из сил, и померещилось ей, будто вновь настигает ее тьма, что осталась позади, и солнце темнеет и меркнет.
На самом деле то налетела с Юга черная гроза, неся с собою молнии и проливной ливень, и приникла к земле Ниэнор, сжавшись от страха перед громом, а темные струи дождя хлестали ее нагое тело, она же лишь глядела, не говоря ни слова, точно угодивший в ловушку дикий звереныш.
И случилось так, что в ту пору несколько лесных жителей Бретиля проходили мимо, возвращаясь после вылазки против орков, и поспешали через Переправу Тейглина, торопясь в укрытие неподалеку; и тут ярко полыхнула молния, так что Хауд-эн-Эллет озарился словно бы белым пламенем. И Турамбар, возглавлявший отряд, вдруг отшатнулся, и зажмурился, и задрожал; ибо померещилось ему, будто видит он на могиле Финдуилас призрак убитой девы.
Но один из воинов подбежал к кургану и крикнул ему:
– Сюда, господин! Лежит тут юная девушка, и жива она!
И подошел Турамбар, и поднял ее с земли – с мокрых ее волос капала вода, она же закрыла глаза и не дрожала более и не противилась. Подивившись, что лежала она на холме совсем нагая, Турин набросил на нее свой плащ и отнес ее в охотничий домик в лесу. Там развели огонь, и закутали ее в одеяла, она же открыла глаза и посмотрела на своих спасителей; когда же взгляд ее упал на Турамбара, лицо ее словно посветлело, и потянулась она к нему, ибо показалось Ниэнор, будто нашла она наконец то, что так долго искала во тьме, и успокоилась она. Турамбар же взял ее руку в свою и улыбнулся, и молвил:
– А теперь, госпожа, не скажешь ли нам, как зовут тебя, и кто твоя родня, и что за беда с тобой приключилась?
И покачала она головой, и не ответила ни словом, только залилась слезами; и более не докучали ей, пока не подкрепилась гостья жадно той снедью, что нашлась у лесных жителей. Когда же поела она, то вздохнула и вновь вложила свою руку в руку Турамбара, он же сказал:
– С нами ты в безопасности. Здесь можешь ты отдохнуть нынче ночью, а поутру отведем мы тебя в наше поселение, что стоит на холме в глубине леса. Вот только узнать бы нам твое имя и кто родня твоя: может статься, удастся нам отыскать твоих близких и сообщить им о тебе. Так не назовешься ли нам?
И вновь не ответила она и разрыдалась.
– Не тревожься, – промолвил Турамбар. – Верно, слишком горестен рассказ твой и до поры слова не идут с языка. Но я хочу дать тебе имя и назову тебя Ниниэль, Слезная Дева.
Услышав это имя, девушка подняла взгляд и покачала головой, но повторила: «Ниниэль». То было первое слово, что произнесла она, отрешившись от тьмы; и так именовали ее впредь среди лесных жителей.
* * *
Поутру ее повезли к Эффель Брандир; дорога там круто шла вверх, пока не доходила до переправы через бурную реку Келеброс. Здесь построили некогда деревянный мост; под ним поток переливался через истертый каменный выступ и пенными каскадами низвергался в каменную чашу далеко внизу, а в воздухе словно дождь повисала водяная пыль. В верхней части водопада зеленела покрытая дерном поляна в окружении берез; но за мостом открывался широкий вид на ущелья Тейглина примерно в двух милях к западу. Там всегда веяло прохладой; летом путники останавливались на берегу отдохнуть и утолить жажду ледяной водой. Называли те водопады Димрост, Лестница Дождя, а после того дня – Нен Гирит, Вода Дрожи; ибо Турамбар и его люди устроили там привал, но едва Ниниэль оказалась в этом месте, как у нее начался озноб, и накатила дрожь, и не удавалось ни согреть ее, ни успокоить. Потому лесные жители поспешили дальше, однако не успели еще добраться до селения Эффель Брандир, как у Ниниэль сделался жар и она впала в забытье.
Долго пролежала она во власти недуга, Брандир же пустил в ход все свое искусство, дабы исцелить ее, а жены лесных жителей ухаживали за ней днем и ночью. Но лишь когда рядом с нею был Турамбар, успокаивалась она или засыпала без стонов. И вот еще что примечали все, кто ходил за ней: пока длился недуг, хотя зачастую беспокойно металась она на постели, ни единого слова не выговорила она на каком-либо из эльфийских либо людских язы ков. Когда же медленно возвратилось к ней здоровье, и очнулась она, и вновь стала есть, тогда женщинам Бретиля пришлось учить ее языку, словно ребенка – слово за словом. Однако училась она быстро и с превеликой радостью: словно находила вновь потерянные сокровища, великие и малые; а затвердив наконец довольно, чтобы разговаривать с друзьями, то и дело спрашивала:
– Как зовется эта вещь? Потеряла я нужное слово, блуждая во тьме.
Когда же встала Ниниэль наконец с постели, она то и дело навещала Брандира в его доме; ибо не терпелось ей узнать имена всего живого, он же в том был весьма сведущ; и часто гуляли они вместе по садам и полянам.
