Все это происходило очень медленно. Он спрашивал с себя, неужели именно с такой скоростью хищники в Реале воспринимают происходящее вокруг — может быть, в этом и состоит одна из причин, по которой они так легко догоняют свои жертвы, — или это просто дополнительная опция, которой оснащены демоны в Аду, чтобы иметь еще большее преимущество над своими жертвами или же чтобы они могли дольше наслаждаться этими мгновениями.
Теперь четыре демона из жука повернулись к нему. Он понял, что те двое, которые держали павулеанцев, его мало волнуют (он уже и думал, как хищник, как один из этих ублюдков!), потому что они не отпустят свои жертвы, по крайней мере пока еще не отпустят.
Один из оставшихся демонов среагировал быстрее других, он открыл в рыке свою пасть и стал подниматься на задние ноги, вытягивая передние в сторону Прина.
Его несколько сковывал тот небольшой неподвижный груз, что он прижимал к своей широченной, поросшей шерстью груди. Чей. Сумеет ли он просто перебросить ее через дверной проем отсюда? Вероятно, нет. Он должен будет остановиться, прицелиться, метнуть ее. На это уйдет слишком много времени, а демоны располагались так, что одному из них достаточно будет поднять переднюю конечность, чтобы отшвырнуть ее в сторону. А к тому моменту он потеряет всю свою временную силу и будет не сильнее, чем она сейчас — даже одному демону не сможет противостоять.
Делая следующий широкий, прыгающий шаг, он понял, что может использовать кривобокость к своей выгоде. Демон перед ним, собирающийся броситься на Прина, учел необычный характер его бега и подсознательно готовился перехватить его через два-три метра, рассчитывая на установившийся ритм, очевидный по его движениям.
Прин перебросил Чей из одной передней конечности в другую и прижал ее к груди с другой стороны. Это стоило ему потери некоторой инерции движения, но дало большее преимущество с точки зрения разрушения той тактики, что выбрал демон, собирающийся его остановить.
Прин распахнул челюсти, когда почувствовал третий укол в шею. Оставался еще один. Четвертый укол будет означать, что он мгновенно вернется в свое маленькое, побитое тело, в котором он был как в ловушке в течение нескольких последних месяцев.
У демона даже не было времени удивиться. Прин сжал зубы, чувствуя, как его клыки вонзаются сквозь шерсть в кожу, плоть, сухожилия и связки, а потом доходят до кости меньшего демона. Он уже поворачивал голову — инстинктивная реакция, дававшая его челюстям время сомкнуться полностью. Демон теперь тоже начал поворачиваться под воздействием большей массы нападающего. Прин продолжил движение, не разжимая челюстей, чувствуя, как хрустит и ломается кость у него во рту. Он развернулся вместе с демоном, используя для этого их общую массу, но при этом продолжая движение вперед и раскручивая тело укушенного демона, ноги которого, молотя в воздухе, ударили второго демона, отшвырнув его в сторону рычащим шаром. Прин разжал челюсти; первый демон отлетел от них, заскользил по полу, оставляя за собой кровавый след. Он едва не сбил с ног одного из двух других демонов, которые все еще держали павулеанцев.
Прин был уже почти у начала нисходящего к сияющему голубому проему внизу пандуса. Он сделал последний прыжок, подскочил в воздух.
И в этот момент он понял, что сделал это, что они доберутся до проема, который плыл к ним навстречу, когда он летел по воздуху, движимый еще тем последним мощным толчком его задних ног.
«Один», — подумал он.
Мельничный демон сказал «один», после того как в проем пробежали два последних павулеанца.
А когда он только влетел в здание мельницы, голос — тот же самый голос, как он понял теперь, — сказал: «Три».
Три — и два маленьких павулеанца опрометью пронеслись в голубые сияющие ворота. «Один».
Счет шел от большего к меньшему.
Конечно же, ворота вели счет. Ворота или те, кто управлял ими с этой стороны (а скорее, с другой стороны, из Реала), знали, скольких еще ожидать, сколько им можно пропустить.
Еще всего одному лицу будет разрешено перейти из Ада в Реал.
Он достиг вершины своего последнего отчаянного прыжка. Проем был перед ним — мерцающая преграда в виде голубого тумана, наполненного тенями. Он подумал: может быть, благодаря тому, что они с Чей почти слились воедино телами, им удастся проскочить обоим, обмануть эти ворота. Или, может быть, ему и ей удастся проскочить, потому что она впала в ступор, в лучшем случае находится в полубессознательном состоянии.
Он начал падение в воздухе, ворота находились теперь от него всего на расстоянии тела. Он переместил Чей в центр своей груди, держа обеими передними конечностями, которые вытянул перед собой. Если действительно пропустят только одного, если позволено пройти только одному закодированному сознанию, то пусть это будет она. А ему придется перебиваться здесь, нести то дополнительное наказание, которое изобретут эти дьяволы.
Она, конечно, будет не в состоянии рассказать о том, что они пережили; она, возможно, забудет или будет отрицать все, что произошло здесь. Возможно, она сама не будет верить тому, что это вообще случилось. Она отрицала существование Реала, пока была здесь, слишком легко покорилась ужасающей действительности этого кошмара вокруг нее. Скорее всего, она точно так же будет отрицать невероятный мрак Ада, когда окажется в безопасности Реала, даже если и будет помнить все это.
А что, если она не придет в себя по другую сторону? Что, если она сошла с ума и возвращение к реальности не изменит ее состояния?
Должен ли он оставаться куртуазным до идиотизма или трезвомыслящим до эгоизма, до желания спасти собственную шкуру?
Он согнулся, сжался, развернулся, сделал кульбит, видя быстро надвигающийся на него мерцающий голубым светом проем. Он пролетит первым, держа Чей сзади.
Он никогда не оставит ее. Она может оставить его.
В этот момент время контрабандного кода кончилось. Он моментально вернулся к своей прежней форме — за мгновение до того, как два маленьких павулеанских тела влетели в голубой мерцающий туман.
ГЛАВА 7
«Ореол 7» величественно катился по покрытой туманом долине, его царственное движение сопровождалось маленькими устремляющимися вверх клочками и облачками пара, которые словно старались зацепиться за трубы и лонжероны, будто не хотели их отпускать. Гигантское «Колесо» оставляло за собой расчищенную дорогу, которую вскоре снова бесшумно затягивало серым неспешным туманом, но за это краткое время можно было разглядеть землю внизу.
Вепперс плавал в бассейне, поглядывая на укрытую туманом землю, где высокие округлые холмы километрах в двадцати поднимались из серых пелен. Вода вокруг него подрагивала и пульсировала по мере того, как амортизаторы мобильного бассейна сглаживали неровности, встречавшиеся на неровном пути «Ореола 7» по затянутой туманом земле.
«Ореол 7» представлял собой «Колесо», транспортное средство для передвижения по бескрайним равнинам, холмистой местности и мелким морям Обреча — самого большого континента Сичульта. Имея сто пятьдесят метров в диаметре и двадцать в поперечнике, «Ореол 7» походил на гигантское колесо обозрения, сорвавшееся со своей оси и покатившееся по земле.
