— Вижу! — раздался вдруг хриплый голос. — Вижу душу, пронзенную лучом разума!
Это что за чертовщина?
Я вгляделась в дальний угол комнаты.
Из темноты, тяжело ступая и опираясь на высокий резной жезл, появился мой старый знакомый. Старик Елагин, облаченный в длинный черный балахон, приближался ко мне, протянув вперед правую руку с черным кожаным браслетом на запястье.
— Батюшка явился, — зашептала мне Марфа, подскочив сбоку и хватая меня за руку. — Ох и честь тебе выпала! Знать, особый в тебе дар старец усмотрел.
— Это вестница Логоса, — объявил Елагин, грозно взглянув на Марфу.
— Окажи почтение второй степени.
Старушка бухнулась на колени, отползла к стене и перекувыркнулась через голову, проявив резвость, столь не свойственную ее почтенному возрасту.
— Помню тебя, чадушко, — ласково взглянул на меня Елагин. — Радуюсь тебе в доме нашего братства. И жду в храме нынче же вечером.
— Альфа-омега, — бормотала Марфа Егоровна, не подымая глаз, — радость последняя, звезда незакатная.
— Вот тебе книжица, сестра ненаглядная, — Елагин протянул мне брошюрку, отпечатанную на ризографе. — Это наше тайное учение. Вникни в него и загляни в свою душу. А как девять часов пробьет, будь тут. Славить Логос будем и оболочку твою просвечивать светом вечным.
И Елагин, повернувшись, снова двинулся во тьму.
— А я ведь сразу в тебе благодать заприметил, но до времени обождать решил, пока ты сама придешь, — проронил он, исчезая во мраке.
Тихо клацнул замок, и в комнате воцарилась тишина.
Лишь поздняя осенняя муха тупо билась о стекло. Тотчас распрямившись, Марфа Егоровна строго велела мне быть на этом самом месте в половине девятого, не гордиться заранее и повнимательнее ознакомиться с врученной мне книгой. Засим я была отпущена восвояси. Лекция моей подруги уже закончилась. Конференц-зал был пуст, и, решив созвониться с Элеонорой завтра, я направилась домой.
Пролистав книжицу, я долго не могла прийти в себя.
Тайное учение братства, запутанное до невероятности, представляло собой винегрет из самых разных эзотерических знаний.
Довольно примитивная космология соседствовала с откровенным бредом и заумными терминами.
Все это отдавало дешевой самодеятельностью и просто шарлатанством.
Странно, что люди клюют на это… Впрочем, для большинства членов братства участие в нем ограничивалось посещением лекций и неформальным общением.
А что собой представляет внутренний круг, я постараюсь выяснить сегодня вечером.
Может, и браслетик дадут? Пока что я решила посоветоваться с более компетентными источниками.
Таро? Кофейная гуща? И-Цзин? Гадание по книге?
Пожалуй, последнее.
Главное, сосредоточиться.
Представить себя древним оракулом, гадающим по одной из главных книг нашей цивилизации — по Гомеру.
Некоторые гадают на чем попало.
Я и сама то и дело открываю наугад книгу, лежащую под рукой.
Но справочники по кулинарии, пособия по карате и романы Агаты Кристи — не очень-то надежный материал для гадания.
То ли дело — Гомер. Жаль только, древнегреческий я запустила.
Мне так нравилось произношение овеянных романтикой эпоса слов, что я порою млела, наткнувшись в учебнике на какое-нибудь «анкюра».
Итак, что нам поведает «Илиада»?
«Общий у смертных Арей; и разящего он поражает!»
Арей, это понятно, бог войны. Разящего он поражает: значит, человек, наносящий удар, сам становится уязвимым для силы, которую он вызвал к жизни.
В некоторых практиках этот закон называется принципом бумеранга.
А еще это изречение можно толковать как указание на…
Мои размышления прервал звонок в дверь. В глазок просматривалась молодая девушка лет двадцати пяти.
На ее правой руке блеснул черный кожаный браслет, отразивший лучик лампы неонового света. Я тотчас открыла дверь:
— Милости прошу.
— Вы Татьяна Иванова? — осведомилась девушка, переступая порог. — Я хочу вас нанять. То есть… Мне нужна помощь частного детектива.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила я гостью в комнату. — Что у вас стряслось?
— Я видела вас на сегодняшней лекции… И мне сказали, что вы занимаетесь частным сыском. Так вот… У меня украли ребенка.
Не многовато ли похищенных младенцев за столь короткий отрезок времени?
— Девочку Машеньку, трех лет от роду, которую вы сами недавно похитили у ее родителей? — спросила я, закуривая сигарету. — Не так ли, госпожа Измайлова?
— Зовите меня просто Катя, — нимало не смутившись, ответила гостья.
— Да, все было именно так, как вы говорите. Но дело в том, что…
— Что Маша — на самом деле ваша дочь, — не дала я ей закончить. — И когда Соколовы отказались принять от вас деньги, вы решили получить свое некогда проданное сокровище бесплатно. Вы очень рисковали, оставаясь в городе.
Хотя, попробуй вы покинуть его пределы, риск был бы еще больше.
— Вы правы, — согласилась Измайлова. Катерина, вопреки словам Ирины, производила впечатление вполне нормального человека.
Либо госпожа Соколова лгала, либо Измайлова была очень хорошей актрисой.
— Я жила вместе со своими родителями в такой дыре, что страшно и представить. Одно название чего стоит — Гнилоземка, — медленно рассказывала Катерина. — И другая жизнь — веселая и яркая — открывалась для меня только в телепередачах и газетах. Временами мне казалось, что я живу на другой планете.
В каком-то заброшенном в непроглядную темноту и вечную грязь очень неуютном уголке Вселенной. Дикторы рассуждали о реформах, репортеры, захлебываясь, рассказывали о нравах кинозвезд. А я… а я не могла даже убедиться в том, что это действительно существует. И вот в одной газете, по соседству с репортажем об открытии нового салона мод, я прочла несколько объявлений… Понимаете, там были такие красивые цветные фотографии!
— В разделе объявлений?
— Да нет же, в репортаже. И для меня каким-то образом совместилось представление о другой, неведомой, жизни с мыслью о браке. Это был единственный способ вырваться из надоевшего мне быта.
— А учеба? Вы не думали о поступлении в университет?
— А деньги? А жилье? Вы думаете, университет сейчас располагает общежитием? — грустно усмехнулась Измайлова. — Можно было, конечно, попробовать, но брак…
— Требовал гораздо меньше усилий, — подсказала я.
