Книга Время прибытия, страница 17. Автор книги Юрий Поляков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Время прибытия»

Cтраница 17

Убийц, почивших в бозе, проклянут!

И будут, верю я, в грядущем веке

Чисты и зорки взгляды у людей:

Вспомянется несчастный Кюхельбекер,

Осмеян будет мерзостный Фаддей.

О новый век! Он будет безупречен.

На все ответит острый ум людской:

Зачем мы ждали гибельной картечи

И почему нас предал Трубецкой?

Как шахматы, без гнева и без пыла —

Всех нас расставят хладные умы…

Когда бы так же на Сенатской было,

Господь свидетель, победили б мы!»

Дуэль

Всему черед. И мщение настало.

Свет, словно снег, спускается с небес.

Сейчас они сойдутся по сигналу —

И не успеет выстрелить Дантес…

Не зря ж поэт мечтал служить гусаром!

И у барьера Пушкин не впервой!

Он подведет черту обидам старым —

За всех француз ответит головой.

Он им покажет – этой светской дряни, —

Как жжет сердца губительный свинец.

И д'Аршиак склонится к страшной ране

И, содрогнувшись, выдохнет: «Конец!»

Потом… Монарший гнев, чреда гонений,

Смятенье в сердце, ропот за спиной,

Но главное: он жил бы, русский гений,

Любил, писал…

Пускай такой ценой!

А мы бы знали, понимали с детства,

Что Пушкин прав…

А что бы мыслил он,

Обмолвившийся: «Гений и злодейство —

Две вещи несовместные…»

Прогулка по Москве

Я ищу девятнадцатый век

В подворотнях,

Как неярким апрелем припрятанный снег

От лучей посторонних.

Старый дом. В нем уже не зажжется окно:

Новоселье – поминки.

Мне шагать через век – от Бородино

До Ходынки.

Есть в модерне какой-то предсмертный надлом…

Переулки кривые.

Революция за поворотом. Потом

Сороковые.

Где-то рядом автомобили трубят

И дрожит мостовая.

Мне в глаза ударяет высокий Арбат.

Я глаза закрываю.

Заводское общежитие

В заводском общежитии

жили крикливо и тесно,

Но зато как-то просто

и, я бы сказал, налегке.

Это был особняк,

очень дряхлый и неинтересный:

Старина ничего

не оставила в особняке.

Разве только сквозняк,

вероятно из старорежимных,

В коридорной системе

никак разобраться не мог,

Он выискивал запахи

давних времен

и кружил их…

А еще были в доме

паркет и лепной потолок,

Украшавшие прежде

чудесную бальную залу,

Что, к несчастью, была,

как жилищный вопрос, велика.

И ее поделили

так, чтоб каждой семье выпадало

Понемногу паркета старинного и потолка.

А потом все забылось.

Жильцы и не подозревали

Среди дымной стряпни,

беготни,

подметанья полов,

Что живут так обычно,

так непритязательно в зале,

Где давался, быть может,

один из последних балов.

Это выяснил я!

И, ужасно взволнованный этим,

Отложил на потом

все другие ребячьи дела,

И в течение дня,

до чертей надоевши соседям,

Разузнал, что за чудо

пропавшая зала была!

…В эту ночь мне приснился

какой-то блестящий военный,

На кого-то похожий

(но только лица нет на нем),

Он метался по комнате,

бился в фанерные стены,

И его эполеты

горели недобрым огнем.

А в потерянной зале,

за тонкой стеною невидим,

Замечательный бал:

звуки музыки, светская речь.

И несчастный военный,

на волю отчаявшись выйти,

Принимается саблей

преграду фанерную сечь.

Только стены стояли,

хотя от ударов трещали…

– Мальчик! Где же здесь выход?

(Сует мне в карманы рубли.)

Ах, княжна, так нельзя!

Пощадите!

Вы мне обещали:

Ведь мазурка моя!

Вы смеялись…

О, как вы могли?! —

Но ни слова в ответ.

Или он не расслышал ответа

Среди звуков мазурки.

Внезапно кончается бал.

Поцелуи, прощанья.

– Такому-то князю – карету! —

И со стоном «уехала!»

Странный военный пропал.

…Поутру я проснулся

в глубокой, недетской печали.

Чем-то вкусным тянуло

(наверное, был выходной).

В коридоре ходили.

Друзья за окошком кричали.

Мама нежно пытала,

что нынче такое со мной.

Девятнадцатый год
(на полях учебника истории)

Клинки со свистом резали эпоху.

Стояло завтра на повестке дня.

Кроился мир на «хорошо» и «плохо»,

Чтоб самым лучшим наделить меня.

И веря в Маркса, как недавно в бога,

Красноармейцы брали города.

Опять тревога, но совсем немного

До счастья и свободного труда.

Отряд уходит: песня глуше, глуше…

Отбитый город в кумаче хорош!

Горели души и чадили души.

А души, их атакой не возьмешь.

А им, во зле приученным влачиться,

Им, за добро встававшим с топором,

Пришла пора учиться и учиться,

Учиться жить и царствовать добром.

Из истории московских улиц

Старичок бредет по новой улице

(Все дома равны, как на подбор),

Под ноги глядит себе – любуется:

Старый парк, особняки, собор.

Следом я иду,

сосредоточенно

Думая про ту, что всех милей.

Замечаю: домик скособоченный,

Несколько старинных тополей.

А за нами – мальчуган,

уверенно

Едущий на папе в детский сад,

Видит, как шумит большое дерево,

Срубленное год тому назад.

Рыбалки

Отец и дед рыбачили вдвоем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация