«Не думаю, что вы вполне оцениваете ситуацию, инспектор. Посмотрите-ка». Доктор Харрис сняла белую простыню с убитой. На холодном, жестком прозекторском столе лежала холодная, жесткая женщина. На ее лице застыло злобное выражение, и Бовуар спрашивал себя, узнает ли ее семья это выражение. Шарон Харрис несколько минут ходила вокруг трупа, показывая места, вызвавшие у нее интерес, – этакий гид по мертвому телу.
Теперь, на утренней летучке, Бовуар раздал новые фотографии, сделанные доктором Харрис во время вскрытия. Полицейские разглядывали фотографии, и в комнате на время воцарилась мрачная тишина.
Гамаш внимательно просмотрел фотографии и передал их агенту Лакост. Он чуть повернулся на своем стуле, положил ногу на ногу и посмотрел в окно. Шел снег. Ложился слоем на крыши машин и домов, скапливался на ветвях деревьев. Такая мирная сцена, и какой контраст с этими фотографиями и разговором, происходящим в здании бывшего вокзала. Со своего места Гамаш видел каменный мостик, перекинутый через речушку Белла-Белла. Время от времени по нему медленно и беззвучно проезжала машина – шум мотора приглушался снегом.
В помещении пахло дымком и кофе из бумажных стаканчиков, а еще в воздухе висел запах лака и чуть терпкий аромат старых книг. Или расписаний. Ведь когда-то здесь размещался вокзал, ныне заброшенный, как и многие другие маленькие вокзалы на Канадской национальной железной дороге. В Трех Соснах бывшему вокзалу из старого дерева и кирпича нашли хорошее применение.
Гамаш поднес руку, разогретую стаканчиком кофе, к носу. Нос был холодный. И чуть влажный. Будь он собакой, то порадовался бы своему здоровью. И все же в помещении понемногу становилось теплее, и ничто не могло сравниться с этим чувством: после холода ощутить медленное приближение, прибытие и распространение тепла.
Именно это и чувствовал сейчас Арман Гамаш. Он был счастлив и доволен. Любил свою работу, любил свою команду. Он не собирался подниматься выше по служебной лестнице в Квебекской полиции и смирился с этим, потому что Арман Гамаш не принадлежал к числу честолюбивых карьеристов. Он умел удовлетворяться малым.
А сейчас настал самый любимый им этап работы: сидеть со своей командой и размышлять над тем, кто мог совершить убийство.
– Вы видите ее руки? И ноги? – Бовуар поднял две фотографии от коронера. – Они обуглены. Кто-нибудь из свидетелей сообщал о запахе? – спросил он Гамаша.
– Сообщал, хотя и об очень слабом, – подтвердил Гамаш.
Бовуар кивнул:
– Доктор Харрис об этом говорила. Она считает, что кто-то должен был почувствовать запах. Запах горелого мяса. Большинство погибших от тока, по ее словам, имеют более ярко выраженные поражения. Некоторые просто дымятся.
Кое-кто из полицейских при этих словах поморщился.
– В буквальном смысле этого слова, – пояснил Бовуар. – Большинство людей, погибающих таким образом, умирают от удара током высокого напряжения. По большей части это рабочие с электростанций, обслуживающий персонал или просто посторонние люди, которые случайно прикасаются к проводам. А провода иногда срывает ветер, или кто-то ненароком перерубает кабель – pouf
[59]
. Немедленная смерть.
Бовуар сделал паузу. Арман Гамаш весь обратился во внимание. Он достаточно хорошо знал Жана Ги Бовуара – тот не позволял себе театральных жестов. Даже не любил их. Но они почти всегда выдавали его. Как лжец, который, прежде чем крупно солгать, откашливается, или как игрок в покер, который трет себе нос, Бовуар сообщил сенсационную новость после театральной паузы:
– Доктор Харрис уже десять лет не сталкивалась со случаями смерти от тока низкого напряжения. Автоматические предохранители положили этому конец. Она говорит, это почти невозможно.
Все внимательно слушали его. Даже сотрудники технической бригады, только что усердно работавшие, остановились и стали слушать.
Почти невероятное убийство.
Пончики и кофе замерли на полпути ко рту, фотографии легли на стол, дыхание словно замерло.
– Почти, – повторил Бовуар. – Чтобы такая штука сработала, должны были сложиться несколько случайностей. Си-Си де Пуатье должна была оказаться в луже. Посреди замерзшего озера при минус десяти она должна была стоять в воде. Кроме этого, она должна была голыми руками прикоснуться к чему-то находящемуся под напряжением. – Он поднял руки, словно члены команды не представляли себе, как выглядят руки. – То есть в такой мороз она должна была снять перчатки и прикоснуться к единственному предмету, который находился под напряжением. Но даже этого было недостаточно. Ток должен был пройти по ее телу и через ноги в лужу. Посмотрите на свои ноги.
Все посмотрели на него.
– На ваши ноги. На ваши. Посмотрите на свои ноги.
Все лица исчезли под столами, кроме лица Бовуара. Арман Гамаш тоже нагнулся и посмотрел на свои ботинки. Снаружи они были нейлоновые. Внутри прокладки из термоизолятора и фетра.
– Посмотрите на подошвы своей обуви, – раздраженно проговорил Бовуар.
Снова все наклонились.
– Ну?
– Резина, – сказала агент Изабель Лакост. По ее умному лицу Бовуар видел, что она поняла. – Формованная резина с рубчиком, чтобы не скользили по льду и снегу. У нас у всех наверняка туфли на резиновой подошве.
Все согласились.
– Вот именно, – кивнул Бовуар, едва скрывая торжество. – Это еще нужно подтвердить, но я уверен, что в Квебеке не продается ни единой пары туфель не на резиновой подошве. И это был последний элемент и, видимо, самый маловероятный в серии невероятных событий. Если бы на Си-Си де Пуатье была обувь на резиновой или хотя бы кожаной подошве, то она осталась бы жива. Она ухватилась за что-то металлическое. Металлы проводят электричество. Земля проводит электричество. Наши тела проводят электричество. Как говорит доктор Харрис, электричество подобно живому существу. Оно отчаянно стремится остаться живым. Оно мечется через одно в другое – через металл, через тело и в землю. А по пути пробегает через сердце. А в сердце есть собственный электрический ток. Удивительно, правда? Если электричество проходит через тело, то ему нужны доли секунды, чтобы воздействовать на сердце. Оно нарушает нормальные ритмы и приводит к… – он сверился со своими записями, – к фибрилляции.
– И для этого у нас есть такие плоские электроды для запуска сердца, – сказала Лакост.
– И для этого имплантируют кардиостимуляторы. Это в принципе аккумуляторы, посылающие в сердце электрические импульсы, – подтвердил Бовуар, которого заинтересовала эта тема. Все эти факты лили воду на его мельницу. – Когда Си-Си прикоснулась к металлу, ее сердце было поражено за доли секунды.
– Но, – сказал Арман Гамаш, и все повернулись к нему, – для этого мадам де Пуатье должна была быть заземлена.
В комнате воцарилась тишина. Температура благодаря плите поднялась, но Гамашу было еще холодновато. Он посмотрел на Бовуара и понял, что их ждет кое-что еще.
