– Нет, – отрицательно покачал головой Андрей.
– Врешь! – ощерился Глеб.
– Ну, как хочешь, так и думай. Сколько лет прошло, Глеб! Знаешь, я, конечно, в первые годы вынашивал планы мести. Да и не только в первые. Ты ведь меня дважды уничтожить хотел. Первый раз – морально, второй – физически. Я этого не забывал. Ждал. И когда счел, что время пришло, начал мало-помалу включать «обратку», хотя и признаю, что глупо вышло.
– Глупо! Да! – выкрикнул Глеб, вспомнил телефонный звонок ниоткуда и затрясся. – Да ты всегда был бездарью!
– Да я и сейчас не забыл, – не обращая внимания на выпад, продолжил Андрей. – Только все изменилось в эти дни. И ничего не осталось из прошлого, хочешь верь, хочешь нет. Собственно, ты сам себе отомстил, опять же, не прими эти слова за злорадство. Ты хотел убить меня и тем самым убил себя. А я жив. Есть справедливость на Земле.
– Справедливость?! Ха-ха!.. – истерически расхохотался Студенецкий. – Ну а если так, то и тебе по справедливости прилетело! Ты мне жизнь сломал! Тогда… ну, когда я узнал о том… об измене, что вы за моей спиной снюхались, – так у меня такое чувство было, словно ты мне в душу плюнул! Нагадил!
– И ты все это скрыл, затаился и отомстил, – усмехнулся Андрей.
– Справедливость! Ты сам сказал – справедливость!.. – кривлялся в злобе Глеб.
– Это верно, – без улыбки сказал Андрей.
Несколько секунд в подземелье царило молчание. Нарушил его Глеб:
– Ну что? Теперь к ней побежишь? Ах, любимая, мы свободны! Следил я за твоим мужем и сдал его ментам. А я вернулся к тебе сквозь годы! Так? Да только не выйдет ни черта! Не уйдет она из дворца в твой рай в шалаше! Слишком привыкла к роскоши и на всем готовом. И сын не уйдет!..
– Мой сын, – спокойно произнес Андрей.
– Твой?! Да хрен тебе – твой! Ты его только сделал – и отправился… в лесные дали: закон – тайга, прокурор – медведь… А воспитывал его я! И это мой сын! А тебе – шиш с маслом!..
Глеб впал в неистовство, слюна закипела на губах, левый угол рта задергался, лицо исказилось и будто постарело. И он все что-то выкрикивал, брызгал слюной, сардонически хохотал… в общем-то, зрелище грустное и жалкое.
Андрей со скукой ждал, когда этот припадок ослабнет, но и тянуть было нельзя – оставалось пять минут.
– Глеб, – начал он, когда Студенецкий вроде бы малость поутих, – послушай.
– Ну?..
– Ты представляешь, до чего доигрался?
– Не твое собачье дело!..
– Теперь мое. – Андрей показал пистолет. – Не знаю, что решит суд, но в зону ты закроешься надолго, это точно. А это не сахар, уж поверь мне. И потому я все же хочу предоставить тебе возможность выбора. Небогатую, спору нет, но уж какая есть. Вот! – Он встал и положил пистолет на стул. – Это тот самый пистолет. И в нем один патрон, ты знаешь. Я оставляю его тебе.
– А-а… ты что, хочешь, чтобы я застрелился? – дрожащим голосом проговорил Глеб.
– Нет, – терпеливо произнес Андрей. – Хотеть – тебе. Я всего лишь даю тебе возможность выбора. У тебя примерно три минуты, потом за тобой придут… Так что выбирай. А я пойду. Надеюсь, больше не увидимся. Прощай!
3
Он вышел в коридор и сразу же увидел спускающиеся по лестнице ноги в джинсах – это шел Львов.
«Рановато что-то», – подумал Андрей, и тут за его спиной Глеб дико сорвался с места.
Рот Львова дернулся, рука метнулась вниз – и вынырнула с пистолетом.
– Пригнись! – дурным голосом рявкнул майор.
Андрей мгновенно упал на пол – и над его головой оглушительно грохнул выстрел. Ему показалось, что он оглох, но уже в следующую секунду до него донесся сердитый голос Львова, оравшего на него:
– …что за хрень! Ты что, ему пистолет оставил?!
– Да.
– Зачем?!
Тут сбежались на крики и выстрел Артем, ротный, кто-то из спецназовцев…
Андрей объяснил – зачем.
Виктор шумно выдохнул – слов у него на эти эмоции не хватило.
Артем осторожно обогнул Андрея, прошел вперед. Тогда и Андрей обернулся, хотя и без желания.
Глеб Студенецкий лежал навзничь, раскинув руки. Из-под затылка вязко расползалась лужа крови.
Артем нагнулся над трупом и объявил:
– Аккурат промеж глаз. Как это ты так метко?
– Жить захочешь, еще не так пальнешь! – сварливо буркнул Виктор.
Андрей не стал смотреть в лицо убитого.
– Я думаю, он не собирался стрелять, – заметил он.
– Ага! – рассердился Львов. – Это он выскочил хоровод плясать! Вылетел, морда перекошена, глаза дикие – и тебе в спину целил! Не собирался… Это по разуму – да, конечно, глупо. Но он же псих конкретный, его замкнуло, он и не думал, что с ним будет да как!
– Повезло, – сказал Артем.
– Повезло! – все еще сердито, но уже затихая, подтвердил Виктор. – А главное, все законно: чистое применение оружия при угрозе жизни окружающим… Ладно, чего тут тесниться, пошли наверх!
Когда выбрались на поверхность. Виктор обратился к ротному:
– Ну что, надо все в порядок приводить. Прокурорских вызывать, экспертов. Задним числом придется бумаги оформлять…
– Да в первый раз, что ли!.. – махнул рукой майор.
Львов взглянул на Михеева с Тропининым:
– Ну а отдельным штатским лицам, думаю, здесь делать нечего!
– Мы тоже так думаем, – вежливо ответил Артем. – Пошли, Андрей Палыч!
– Стой! – вдруг остановил их Виктор. Он смотрел на Тропинина так, словно очень хотел, чтобы тот его правильно понял. – Я надеюсь, Андрей Павлович, что после сегодняшнего ваши подпольные подвиги прекратятся. Так?
– Обещаю, – кивнул Андрей.
– Ловлю на слове. И волына твоя чтобы не маячила нигде! Лучше всего выкинь в реку. Смотри, в другой раз жалеть не буду!
– Я же сказал, обещаю.
– Ну и хорошо. Свободны, братья Холмсы!
– Идем, – дернул Андрея за рукав Михеев.
В проулке они чуть приостановились.
– Ну, что теперь делать думаешь? – спросил Артем.
– Теперь – домой, – усмехнулся Андрей.
– Да нет, я в широком смысле!
– Поживем – увидим.
– Я это к чему, – живо заговорил Михеев. – Может, ко мне пойдешь? С документами разберемся, это все вопросы второстепенные… А по сути как?
– Я подумаю, – пообещал Андрей. – Знаешь, пройдусь-ка я пешком. Вечерняя прогулка, так сказать. Надо бы проветрить мозги после всего этого.
Артем верно расценил это как желание побыть одному и пожал ему руку:
