– О чем?
– Конечно же, ты хочешь куда потеплее. И знаешь, что у меня тетя с дядей в Мехико, но откуда ты знаешь про виллу в Исла-Мухерес?
– Исла-Мухерес?
– Там очень красиво. Она прямо на пляже, бассейн и слуги. Они приглашают нас там пожить, если захотим, или же можно остаться на материке, но не в этом дешевом отеле. – Она морщит нос. – Я заплачу за отель, я настаиваю, и не спорь. Поскольку ты купил билеты, это будет по-честному.
– Билеты. – Я могу лишь повторять за ней.
– Carico, – воркует Ана Лусиа. – Ты, наконец, познакомишься с моими родственниками. Они устроят вечеринку. Родители расстроились, что я не еду в Швейцарию, но поскольку это все ради любви, они поняли.
– Ради любви, – говорю я, и когда до меня все доходит, меня мутит. Интернет-браузер. Все мои страницы. Билеты на двоих. Отель. Я улыбаюсь фальшивой сладкой улыбкой. Как тут найти правильные слова? Я ей скажу, что случилось недоразумение; билеты для мальчишника, я лечу с Брудье – и это правда.
– Знаю, ты хотел сделать сюрприз, – продолжает она. – Теперь я знаю, кому ты звонил украдкой, но amor,
[34]
вылет через три недели, когда ты собирался мне сказать?
– Ана Лусиа, – начинаю я. – Ты все не так поняла.
– В каком смысле? – Она еще не теряет надежду, что я имею в виду какую-нибудь мелочь вроде отеля.
– Билеты. Они не для тебя. А для…
Она перебивает.
– А для другой? Для той парижанки?
Может, я не такой уж хороший актер, как думаю. Обожание на ее лице резко и всецело сменяется на подозрительность, и мне уже кажется, что она понимала это всегда. И сейчас я играю плохо, потому что хоть с языка и готово слететь благовидное объяснение, по лицу, наверное, все понятно. По ней тоже все это видно – красивое лицо Аны Лусии искривляется, она сначала как будто не может поверить, но потом верит.
– Hijo de la gran puta!
[35]
Француженка? Ты все это время поддерживал с ней отношения, да? – вопит Ана Лусиа. – Вот зачем ты ездил во Францию?
– Все не так, – говорю я, поднимая руки.
Она распахивает дверь, выходящую на кампус.
– Именно так, – говорит она, выталкивая меня наружу. Я стою. Ана Лусиа швыряет в меня свечу. Она пролетает мимо и падает на подушечки, которые лежат у нее на ступеньках. – Ты все время тайком встречался с этой французской шлюхой! – Мимо меня пролетает еще одна свеча и падает в кусты.
– Ты сейчас пожар устроишь.
– Вот и хорошо! Сожгу всю память о тебе, culero!
[36]
– И бросает еще одну свечу.
Дождь уже прекратился, и хотя дует сильный ветер, кажется, что поглазеть на нас собралась половина колледжа. Я пытаюсь отвести Ану Лусиу обратно в комнату, успокоить. Но ни то, ни другое мне не удается.
– Я ради тебя отменила поездку в Швейцарию! Родственники организовали вечеринку. А ты все это время бегал к этой французской шлюшке. На моей земле. Там, где живет моя семья! – Ана Лусиа стучит кулаком по своей обнаженной груди, словно претендует на владение не только Испанией, но и всей Латинской Америкой.
В меня летит очередная свеча. Я ловлю ее, и она взрывается, орошая мою руку стеклом и горячим воском. По коже от ожога идут волдыри. Я мельком задумываюсь о том, останется ли шрам. Наверное, нет.
Шестнадцать
Декабрь
Канкун
Расцвет цивилизации Майя был более тысячи лет назад, но трудно представить, что в те времена даже самый главный храм охранялся с таким усердием, как курорт «Майя-дель-Соль» в наши дни.
– Номер? – спрашивают охранники у нас с Брудье, когда мы подходим к воротам в огромной высеченной из камня стене, которая, кажется, тянется на километр во всех направлениях.
– Четыреста семь. – Брудье успевает раньше меня.
– Карточка, – говорит охранник. На его жилетке красуются пятна пота.
– Гм, я ее в номере оставил, – отвечает Брудье.
Мужчина открывает папку и начинает листать.
– Мистер и миссис Йошимото? – спрашивает он.
– Ага. – Брудье берет меня под руку.
Охранник недоволен.
– На территорию разрешен вход только постояльцам. – Он резко захлопывает папку и подходит к окошечку.
– Мы не постояльцы, – говорю я с заговорщической улыбкой, – мы кое-кого ищем.
– Имя? – Он снова берется за папку.
– Я точно не знаю.
Подъезжает черный «Мерседес» с тонированными стеклами, он даже остановиться не успевает, как охранник поднимает ворота и машет ему рукой, чтобы проезжал. Потом он с усталым видом поворачивается к нам, и на миг мне кажется, что мы победили.
– Уходите сейчас же, пока я полицию не вызвал.
– Полицию? – восклицает Брудье. – Ну зачем? Давайте расслабимся. Снимем жилетки. Может, выпьем чего-нибудь. Мы сходим в бар, в отеле же наверняка есть хороший бар. Мы принесем вам пивка.
– Это не отель. Это дом отдыха.
– И что именно это означает? – интересуется Брудье.
– Что вам нельзя сюда входить.
– Сжальтесь. Мы из Голландии прилетели. Он девушку ищет, – говорит Брудье.
– Все мы ищем себе девушку, – говорит второй охранник, стоящий чуть в глубине, и они оба хохочут. Но все равно не впускают нас.
Разозлившись, я с силой пинаю мопед, и он, наконец, заводится. Пока все идет не совсем так, как я ожидал, включая погоду. Я думал, что в Мексике будет тепло, но здесь ты весь день как в духовке. Может, так кажется потому, что вместо того, чтобы лечь на пляже, где дует прохладный ветерок, как предлагал разумный Брудье, я в первый же день, то есть вчера, поехал осматривать руины Тулума. Лулу говорила, что они каждый год ездят в одно и то же место, Тулум тут ближе всего, и я вообразил, что могу застать ее там. За четыре часа я увидел тысячи людей, изрыгаемых автобусами, мини-вэнами и машинами. Дважды мне показалось, что я вижу ее, и я бросался бежать. Прическа была та, но девушка не та. Хотя я подумал, что у нее, возможно, уже другая стрижка.
Я вернулся в наш крошечный отель обгоревшим, с больной головой, и оптимизм, с которым я думал об этой поездке, скис. Брудье радостно предложил обойти отели, там народу поменьше. Еще напомнил про пляж на случай неудачи: «Там так много девчонок», – прошептал он чуть не благоговейно, показывая туда, где на каждом квадратном метре бикини.
Их так много, подумал я. Почему я ищу именно эту?
* * *
