«Паласио Майя», еще один курорт из моего списка, сделанный в стиле майя, он находится в нескольких километрах к северу от нас. Мы тащимся по шоссе, вдыхая выхлопы обгоняющих нас туристических автобусов и грузовиков. На этот раз мы прячем мопед в каких-то цветущих кустах, растущих вдоль извилистой ухоженной дороги, которая ведет к входным воротам. Курорт «Паласио Майя» сильно похож на «Майя-дель-Соль», только вместо монолитной стены здесь стоят огромные пирамиды, между которыми расположены охраняемые ворота. В этот раз я подготовился. Я говорю охраннику по-испански, что ищу подружку, которая здесь остановилась, хочу сделать ей сюрприз. И сую ему в руку двадцать баксов. Он не говорит мне ни слова – просто открывает ворота.
– Двадцать баксов, – комментирует Брудье, кивая, – куда лучше, чем пара пива.
– Наверное, два пива тут столько и стоят.
Мы идем по мощеной дороге, ожидая увидеть отель или хоть какой-то намек на него, но нас встречает очередная охрана. Только эти улыбаются нам, говорят «buenos dias»,
[37]
словно ожидали нашего визита, они смотрят на нас оценивающе, как кошки на мышей, и я понимаю, что тот охранник позвонил предупредить. Я молча достаю из кошелька еще десятку.
– О gracias, señor, – говорит охранник. – Que generoso!
[38]
– А потом оглядывается. – Но нас двое.
Я смотрю в кошелек, в котором уже пусто. Я показываю, что он пуст. Охранник качает головой. Я понимаю, что первому дал слишком много. Надо было ограничиться десяткой.
– Слушайте, – говорю я, – ничего не осталось.
– Вы в курсе, сколько тут стоит номер? – спрашивает он. – Тысячу двести баксов за ночь. Если хотите, чтобы я впустил вас с другом, чтобы вы могли плавать в бассейне, нежиться на пляже, играть в теннис и пользоваться буфетом, то нужно заплатить.
– Буфетом? – перебивает Брудье.
Я шикаю на него и обращаюсь к охраннику.
– Нам все это не нужно. Мы ищем одну девушку из постояльцев.
Охранник изумленно вскидывает бровь.
– Если вы знаете кого-то из гостей, зачем крадетесь, как воры? Думаете, только потому, что вы белые и предложили нам десятку, мы поверим, будто вы богаты? – со смехом спрашивает он. – Этот фокус уже устарел, amigo.
[39]
– Я не хочу ничего красть. Я ищу девушку. Американку. Возможно, она тут.
Охранник уже хохочет от всей души.
– Американку? Я бы тоже не отказался. Но они стоят больше десятки.
Мы смотрим друг другу в глаза.
– Отдавайте деньги, – говорю я.
– Какие деньги?
Я в ярости подхожу к мопеду. Брудье тоже бормочет что-то о том, как нас обобрали. Но меня эти тридцать долларов не интересуют, я злюсь даже не на охрану.
Я все заново проигрываю в голове наш разговор с Лулу. Тот, про Мексику. О том, как ее злит, что они с семьей ездят каждый год на один и тот же курорт. Я сказал, что, возможно, в следующую поездку ей следует нарушить график. «Испытай судьбу. Посмотри, что будет». А еще я пошутил, что, может, и сам когда-нибудь сюда приеду, и мы случайно встретимся и сбежим. Я даже не представлял тогда, что эта вскользь брошенная реплика превратится в реальность. «Думаешь, такое возможно? – спросила она. – Что мы вот так внезапно столкнемся?» Я сказал, что это будет очередная случайность, а Лулу пошутила в ответ: «Значит, ты хочешь сказать, что я – случайность?»
Когда я это подтвердил, Лулу сказала нечто странное. Что ей, кажется, ничего более лестного никогда не говорили. И она не просто напрашивалась на комплимент, а по-честному раскрылась передо мной, и это прозвучало настолько обезоруживающе, как если бы она не только сама передо мной обнажилась, но разоблачила и меня. Услышав это, я почувствовал, будто мне доверили что-то важное. Но еще мне стало грустно, поскольку мне показалось, что она сказала правду. А если это правда, то она неправильная.
Я многим девчонкам льстил – тем, которые заслуживали этого, и тем, кто нет. Лулу заслуживала, она была достойна куда более серьезных комплиментов, чем «случайность». Так что я решил сказать ей что-нибудь хорошее. И слова, вырвавшиеся из моих уст, похоже, удивили нас обоих. Я сказал, что она кажется таким человеком, который вернет найденные деньги, который плачет над фильмами, который делает то, что его пугает. Я даже не знаю, откуда я все это взял, но пока я говорил, я не сомневался, что так оно и есть. Хоть это кажется и невероятным, я как будто знал ее.
Но только сейчас до меня доходит, насколько я ошибался. Я ничего не знал о ней. Я не задал самых простых вопросов, например, где именно они отдыхают в Мексике, когда, ее фамилию и даже имя. И вот теперь я всецело завишу от милости охранников.
Мы возвращаемся в свой хостел в пыльном районе Плая-дель-Кармен, где полно бродячих собак и жалких магазинчиков. В соседнем кафетерии продают дешевое пиво и тако с рыбой. Мы заказываем всего по нескольку порций. Заваливается пара путешественников, которые остановились в том же хостеле. Брудье подзывает их к нам и начинает пересказывать наши приключения, приукрашивая так, что начинает казаться, будто все это было даже весело. Так рождаются все хорошие байки из путешествий. Самое ужасное становится самым смешным. Но я еще слишком зол, так что мне невесело.
Марджери, симпатичная канадка, сострадательно цокает языком. А британка Кассандра с коротким ежиком волос сетует, какие мексиканцы бедные, что в НАФТА столько недостатков, а Ти-Джей, загорелый техасец, просто смеется.
– Видел я этот «Майя-дель-Соль. Диснейленд на Ривьере».
Я вдруг слышу, как за столиком у нас за спиной кто-то фыркает. «Más como Disneyland del infierno».
[40]
Я оборачиваюсь.
– Вы знаете это место? – интересуюсь я на испанском.
– Мы там работаем, – отвечает мужчина повыше.
Я протягиваю руку.
– Уиллем.
– Эстебан.
– Хосе, – говорит тот, что пониже. Они тоже похожи на макаронину с тефтелей.
– Можете меня туда провести?
Эстебан качает головой.
– Я рискую потерять работу. Но есть простой способ туда войти. Вам даже заплатят.
– Правда?
Эстебан спрашивает, есть ли у меня кредитка.
Я достаю кошелек и показываю ему новенькую «Визу», которую мне дали в банке после того, как у меня там появился вклад на приличную сумму.
– Хорошо, – говорит Эстебан. Осматривает меня – футболка и поношенные хаки. – И надо приодеться, чтобы не как бродяга.
