Когда я смотрю на объявления, приклеенные на окно агентства, рассчитанного на студентов, меня замечает темноволосая девушка и машет рукой, приглашая.
– Что подыскиваете? – спрашивает она по-голландски с небольшим акцентом. Она откуда-то с востока Европы, может, румынка.
– Что-нибудь не здесь.
– А поконкретнее? – говорит она с легким смешком.
– Что-то теплое, недорогое и далеко, – такое место, где с сотней тысяч евро можно затеряться сколь угодно надолго, думаю я.
Девушка снова смеется.
– Под это описание примерно половина земного шара подходит. Надо сузить поиск. Хотите на пляж? В Микронезии есть просто потрясающие места. Таиланд пока еще довольно дешевый. Если интересует более резкая смена культуры – Индия очень колоритная.
Я качаю головой.
– Индии не надо.
– Новая Зеландия? Австралия? По Малави, что в Центральной Африке, народ просто с ума сходит. Про Панаму и Гондурас очень хорошо отзываются, хотя там был этот переворот. Вы надолго хотите улететь?
– Навсегда.
– Тогда можно купить кругосветное путешествие. У нас есть несколько специальных предложений. – Она стучит по клавиатуре. – Вот, например: Амстердам, Найроби, Дубай, Дели, Сингапур, Сидней, Лос-Анджелес, Амстердам.
– А без Дели есть?
– Да, в Индию вы, видимо, совсем не хотите.
Я улыбаюсь.
– Ладно. Какую часть света вам хотелось бы увидеть?
– Мне все равно. Подойдет любое место, главное, чтобы тепло, дешево и далеко. Но не Индия. Может, вы выберете за меня?
Девушка смеется, как будто это шутка. Но я говорю серьезно. С тех пор, как я вернулся, я погряз в какой-то неподвижности. В ожидании встречи с Марйолейн я целыми днями валялся в кроватях тоскливых хостелов. Шли дни, а я лежал и держался за треснувшие, но еще тикающие часы, задаваясь бесполезными вопросами об их хозяйке. От этого голова уже кругом идет. Так что пора выдвигаться в путь.
Девушка печатает.
– Вы должны мне помочь. Начнем с того, где вы уже были.
– Вот. – Я бросаю на стол потрепанный паспорт. – Тут моя история.
Она открывает.
– Ого. – Ее голос из дружелюбного становится игривым. Она перелистывает страницы. – Вы много путешествуете, да?
Я устал. Сейчас этот танец меня не интересует. Я лишь хочу взять билет на самолет и уйти. Надо только убраться отсюда, из Европы, и я снова стану собой.
Девушка пожимает плечами и продолжает листать паспорт.
– Ага. Знаете что? Я пока вам ничего не могу предложить.
– Почему?
– Вам паспорт скоро менять. – Девушка кладет его обратно на стол. – А удостоверение личности у вас есть?
– Его украли.
– Вы подали заявление?
Я качаю головой. В полицию во Франции я так и не пошел.
– Хотя, это не важно. Для посещения практически всех стран нужен паспорт. Так что просто получите новый.
– А это долго?
– Не очень. Несколько недель. Подайте документы в муниципалитете. – Она спешно перечисляет, какие понадобятся бумаги, но у меня ничего из этого при себе нет.
Вдруг я чувствую, что застрял, и не совсем понял, как это вышло. Мне удавалось избегать Голландии целых два года! На что я только не шел, чтобы не попасть на этот клочок земли, небольшой, но зато расположенный прямо по центру – например, я уговорил диктаторшу Тор, режиссера «Партизана Уилла», выступить в Стокгольме вместо Амстердама, состряпав левую байку о том, будто шведы – самые большие любители Шекспира в Европе, если не считать Британии!
Но прошлой весной Марйолейн наконец разобралась в путаных документах на недвижимость, принадлежавшую Браму, и баржа перешла во владение Яэль. Она тут же выставила дом, который он для нее построил, на продажу. Мне к тому моменту нечему уже было удивляться.
Но все же попросить меня приехать и подписать бумаги? Вот это нервы надо иметь. Хуцпэ,
[17]
как сказал бы Саба. Как я понял, Яэль сделала это из практических соображений. Я мог доехать на поезде, а ей надо было лететь на самолете. У меня на это уйдет всего лишь несколько дней, не особое затруднение.
Но я на день задержался. И это каким-то образом все перевернуло.
Семь
Октябрь
Утрехт
До меня доходит, хоть и поздно, что сначала следовало позвонить. Может, еще в прошлом месяце, как только вернулся. Или хотя бы заранее, до того как пришел. Но я этого не сделал. Теперь уже слишком поздно. Я уже тут. С надеждой, что все пройдет как можно безболезненнее.
В доме на Блумштрат кто-то заменил старый звонок на глазное яблоко, которое с упреком пялится на тебя и навевает дурные мысли. Наша переписка никогда не отличалась регулярностью, и в последнее время сошла на нет. Я даже вспомнить не могу, когда последний раз писал ему письмо или эсэмэску. Три месяца назад? Или полгода? Я понимаю, тоже поздно, что, возможно, он вообще тут больше не живет.
Каким-то образом я знаю, что нет, он еще тут. Брудье не уехал бы, не сообщив мне. Он бы так не поступил.
Мы познакомились, когда нам было по восемь лет. Я заметил, что он рассматривает наш хаусбот
[18]
в бинокль. Когда я спросил, что он делает, Брудье объяснил, что не за нами шпионит. За последнее время в нашем районе произошло несколько взломов, его родители начали строить планы переехать из Амстердама в место побезопаснее. Он хотел остаться в этой квартире, поэтому ему нужно было найти преступников. «Но это же серьезное дело», – сказал я. «Да, – согласился он. – Но у меня вот что есть». Он достал из велосипедной корзины остальное шпионское оборудование: дешифратор, наушники для прослушивания, очки ночного видения – Брудье дал мне в них посмотреть. «Если тебе нужна помощь, могу стать твоим партнером», – предложил я. В нашем районе, на восточной каемке центра Амстердама, детей проживало немного. В соседних хаусботах на Нью-принсинграхт вообще никого, к тому же я был единственным ребенком в семье. Я развлекался тем, что колотил мячом по стене нашего дома; почти все они вскоре исчезали в грязных водах канала.
Брудье согласился принять мою помощь, так мы подружились. Часами мы изучали район, фотографировали подозрительных людей и машины, пытаясь раскрыть преступление. До тех пор пока нас не увидел старик, который подумал, что мы работаем на бандитов, и вызвал полицию. Они застали нас, сидящих на корточках, возле соседского пирса, мы разглядывали в бинокль один подозрительный фургон, который появлялся тут регулярно (как мы потом выяснили, он принадлежал хозяину пекарни за углом). Нас стали допрашивать, мы оба разревелись, думая, что нас посадят в тюрьму. Запинаясь, мы все объяснили и поделились своей стратегией по раскрытию преступления. Полицейские слушали, изо всех сил стараясь не ржать, а потом отвели нас по домам и поговорили с родителями Брудье. Перед уходом один из детективов дал нам по визитке и сказал звонить, если что заметим.
