— Ты не мешаешь! — порывисто воскликнула Торри. — А тот мужчина… ну, о котором ты говорила… он, что, женат?
— Это скоро произойдет. — Грейс все терла и терла безупречно чистую раковину. — А когда-то он был моим мужем.
У Торри перехватило дыхание. Они вдруг посмотрели друг на друга с таким глубоким взаимопониманием, которое может объединять только женщин.
— Знаешь, Грейс, я временами совсем не уверена в себе.
— Джон поможет тебе преодолеть это. Он… Я на его стороне. — Она улыбнулась светлой открытой улыбкой. — Хотя он и не нуждается в поддержке. Хочешь посмотреть мои работы?
— С удовольствием. Я, возможно, даже смогу найти покупателя, если у тебя есть что-нибудь на продажу.
— Видно, Господь услышал мои молитвы и прислал тебя, — состроила уморительную гримасу Грейс. — Пойдем, пока ты не передумала.
Торри купила три статуэтки и пару гравюр. Они обсудили, какие работы сможет выполнить Грейс, если найдется заказчик.
— Мы сейчас отделываем новый дом… — Торри смутилась. — Я понимаю, что это дурной вкус, но клиент хочет, чтобы в ванной комнате были панели с резвящимися дельфинами. Не знаю, как ты отнесешься к этому…
— Дорогая, художники тоже люди и хотят есть. Подобные заказы дают возможность заработать на то, чтобы позволить себе заниматься чистым искусством. Дельфины так дельфины. Сообщи размеры, и я ими займусь.
Они тщательно упаковали покупки, и Торри покинула студию, а Грейс вновь погрузилась в свою работу.
Приняв душ, Торренс переоделась и уложила вещи. Джон не показывался. Она поколебалась и, поддавшись импульсивному порыву, поднялась в мансарду, где была его спальня. На верхней площадке лестницы девушка остановилась и огляделась.
Большая кровать накрыта шотландским пледом, на письменном столе — ничего, никаких мелочей, пустая дорожная сумка стоит рядом на табурете. Стены по обе стороны от камина увешаны книжными полками.
Торри подошла ближе, чтобы оценить литературные пристрастия Джона. Они оказались весьма обширными: Толстой и Фолкнер соседствовали с путеводителями и монографиями по экологии, отдельную полку занимали детские книги. Девушка взяла в руки «Маугли» и перелистала, любуясь замечательными иллюстрациями. Потом она подошла к полукруглому окну и, поджав ноги, уселась на подоконнике, очарованная открывающимся видом.
Она и сама не могла бы сказать, сколько просидела так. Вдруг небо потемнело, и с холмов наползли темные тучи. Когда первые капли дождя застучали по крыше, Торренс услышала, как хлопнула входная дверь.
Она почему-то не двинулась с места, сама не понимая, что удерживает ее. А когда повернула голову, то увидела застывшего на пороге Джона.
— Я думал, ты с Грейс, — удивился он.
— Я была у нее, — сказала Торри, спуская ноги с подоконника.
Джон подошел к ней.
Дождь барабанил по крыше, журчал в водосточных трубах, вспышки молнии озаряли небо.
— Не боишься? — спросил Джон, когда раздался очередной удар грома.
— Я всегда любила грозу.
— Что ж, я пока соберусь, и, как только дождь утихнет, мы отправимся.
Он включил лампу. Теплый золотистый свет залил комнату, а за окном, казалось, стало еще темнее.
Торренс посмотрела на Джона. Он закончил складывать вещи, закрыл сумку и поднял глаза, прежде чем она успела отвести взгляд.
— Ты пришла сюда по какой-то особой причине?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Я как раз пыталась в этом разобраться, когда ты вошел.
— Вероятно, это простое любопытство.
— Наверное.
— Захотелось посмотреть на убежище Синей Бороды? — иронически осведомился Джон.
— Едва ли, — сухо ответила она.
— Иногда ты смотришь на меня так, что сразу вспоминается эта сказка.
— Разве? — пожала плечами Торри.
Он присел на ручку кресла и вытянул длинные ноги.
— Могу я сделать предположение?
— Если оно в стиле «творите любовь, а не войну», то нет.
Он усмехнулся и взглянул на застеленную кровать.
— Эти раскаты, сотрясающие дом, добавили бы особой пикантности любовным играм. Тебе никогда не приходилось…
Торри вспыхнула до корней волос, и, отвернувшись, сказала:
— Худшее уже миновало.
— О чем ты? — едва слышно спросил он.
Девушка поняла, что от него не укрылось ее возбуждение.
— О погоде. Гроза закончилась, — сказала она.
— Тогда едем.
— Как хочешь… — В ее голосе звучало нескрываемое презрение.
7
— О господи, совсем забыла! — вдруг воскликнула Торри, нарушив неловкое молчание, повисшее в машине.
Джон, казалось, так же, как и она, ушел в свои мысли. В ответ на ее восклицание он повернулся и приподнял бровь.
— Что-нибудь случилось?
— Нет, то есть да. Какой сегодня день? Воскресенье? Не может быть!
— Сегодня воскресенье, сейчас половина шестого. У тебя, что, свидание?
— Бобби и Мистер Блэк придут к шести.
— Бобби? Мистер Блэк? — Он поймал ее смеющийся взгляд. — Позволь поинтересоваться, кто это такие?
— Бобби — это десятилетний мальчик. Он живет в соседней квартире с родителями и собакой по кличке Мистер Блэк. Я обещала сегодня поиграть с ним. Есть возражения?
— Никаких. Мы приедем вовремя. А ты говорила, что никогда не имела дела с детьми.
— Я никогда не занималась ими. То, что я иногда играю с подростком, ничего не меняет.
— Признаю свою ошибку, — улыбнулся Джон.
— Хорошо, — прошептала Торренс, словно обращаясь к самой себе.
— Что хорошо?
— То, что ты способен признавать свои ошибки.
— Тогда твое настроение должно улучшиться, если не от этого открытия, то хотя бы оттого, что мой автомобиль домчит тебя к назначенному часу.
Она поджала губы и отвернулась к окну.
Огни фар отражались на мокром асфальте. Рано спустившиеся дождливые сумерки были под стать ее настроению. Этот уик-энд стал для Торренс тяжелым испытанием. Она так устала и издергалась, что с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться на крик.
— Можешь не заходить, — резко сказала она, когда машина затормозила у ее дома.
— Я не собираюсь навязываться, — в глазах Джона мелькнули веселые искорки, — тем более, когда ты в таком настроении. Но ведь у тебя тяжелая сумка.
Торри совсем забыла о том, что купила у Грейс.
