— Андрей! Ну Андрей же! — и, повернувшись к девушке, добавила:
— Вы нас извините. Мы из полиции.
Андрей наконец разомкнул глаза, мутным взглядом посмотрел на девицу и на полуавтомате полез во внутренний карман, чтобы вынуть удостоверение.
— Добрый день, — сказал он хрипло, демонстрируя книжицу.
Девушка вышла из стопора и смущенно улыбнулась:
— Ой, здорово! А я как раз пришла, чтобы помочь.
Андрей воззрился на нее в таком удивлении, что Маша поспешила скинуть его голову с коленей и, ойкнув, сделала шаг вперед. Протянула девушке руку:
— Это отлично, что вы пришли! Вы из какого вуза?
— Из МГУКИ. Библиотечный факультет, — она осторожно пожала Машину руку. — Я, похоже, последняя пришла — там уже куча наших. Куратор позвонил ректору, ну и…
Маша быстро пригладила волосы, повернулась к Андрею:
— Мне пора идти, все уже работают. Встретимся вечером? — и она, легким поцелуем дотронувшись до его лба, выскочила вслед за девушкой из секретарской.
Маша вошла в зал хранилища и остановилась на пороге: все помещение гудело от студентов. Их сегодня было много больше, чем вчера — видно, Агапин сделал с утра не один звонок по столичным вузам. Маша улыбнулась: она понимала, как сложно было куратору решиться на такой шаг. Пустить в святая святых всю эту шумную, голосистую толпу. Официально допустить к ценнейшим книгам тех, кто чаще держит в руках сигареты, айфоны и жвачку с ментолом. Но все же он это сделал!
Маша быстро прошла туда, где окончила вчера свои поиски, переставив двух хохочущих юниц дальше по коридору. А сама вошла во вчерашний ритм.
Как вдруг — услышала из другой части зала:
— Вау! Нашел, не, правда, нашел!
Далее послышались восклицания, одобрительное гиканье и проворный топоток в ее сторону. Они появились в глубине прохода: совсем молодой парень в дредах, чем-то и впрямь похожий на юного и — белокожего — Боба Марли, и несколько возбужденных лиц из «группы сопровождающих».
— Мы нашли! — Парень с дредами в ликовании поднял над головой книгу. В тусклом свете галогена блеснул красный, тисненой телячьей кожи, переплет.
Маша рванулась навстречу, выхватила книгу у него из рук: дрожащими от возбуждения пальцами провела по потускневшему золотому тиснению герба. Точно такого же, как на поддельном натюрморте.
— Это она, — выдохнула Маша, подняв блестящие глаза на парня. Тот только смотрел на нее и глупо улыбался. Маша, переполненная чувствами и прижав книжку к груди, привстала на цыпочки и, сама не понимая, что случилось с ее обычной сдержанностью, поцеловала его в щеку. — Спасибо! — прошептала она и, протиснувшись мимо любопытных студентов, стоящих в проходе за его спиной, поспешила в кабинет Агапина.
— Я провожу вас! — крикнул парень, чуть порозовевший от доставшегося ему поцелуя, и повел ее по бесконечным коридорам в кабинет куратора.
Агапин разговаривал с кем-то по телефону, но, увидев Машу на пороге, мгновенно понял по ее горящим глазам, что произошло.
— Я перезвоню, — сказал он неизвестному и положил трубку.
— Мы нашли ее! Аристарх Викторович, получилось!
— Повезло, — сказал он, протягивая руку за книгой. — Поиски могли занять и несколько дней.
Маша помотала головой:
— Даже больше, если бы вы не привлекли студентов! Спасибо, я…
Куратор остановил ее жестом:
— Не стоит. Как вы себя чувствуете?
С Маши резко слетела вся оживленность. Она подняла на него виноватые глаза:
— Значит, вы в курсе того, что произошло сегодня ночью?
Агапин качнул большой головой.
— Я не уверена, что там кто-то был! Знаете, я сейчас внимательно осматривала болты, которыми крепятся шкафы к полу. Так вот — некоторые из них уже давно вывернуты или сломаны. Книги на стеллажах стоят тяжеленные, — она умоляюще на него посмотрела. — Думаю, что, вынув при поиске некую книгу, я могла нарушить равновесие конструкции, и…
Агапин смотрел на нее задумчиво, постукивая паркеровской ручкой по костяшкам крупных рук:
— Не пытайтесь меня успокоить, стажер. Я привел все эти толпы в свое хранилище, потому что не хотел, чтобы поиски затянулись еще на сутки и вы, при вашем упрямстве, провели еще одну ночь в Пушкинке.
— Боитесь получить труп в своих пенатах? — попыталась пошутить Маша, но Агапин поглядел на нее сердито:
— Перестаньте глупости говорить. И даже думать о таком не смейте! — он пожевал губами, погладил кожаный том, успокаиваясь. — Ладно. Давайте посмотрим, что в вашей книге примечательного.
Агапин положил том на стол под яркий дневной свет, льющийся из окна.
— Зрелый Ренессанс, Франция, — начал он. — Стиль Генриха II. — Он с тягучей медлительностью внимательно осматривал книгу, листал страницы, прислушивался к их шелесту и даже — принюхивался к переплету.
Маша, сложив руки на коленях, терпеливо ждала вердикта. Агапин чуть заметно нахмурился:
— Ну что я вам могу сказать? Книга подлинная, рукописная, ХVI век, это видно по водяным знакам.
Маша с трудом скрыла разочарование:
— Вы уверены?
— Да. Почти на сто процнетов. Но я предлагаю вам все же проверить ее на позднейшие наслоения.
Маша согласно закивала, а потом, нахмурившись, спросила:
— А… Это займет много времени?
Агапин улыбнулся:
— Не волнуйтесь — иногда простые решения оказываются самыми эффективными. Пройдемте.
Они снова вышли в коридор, где у стены стоял огромный серый зверь — копировальная машина. Агапин нажал на пуск, и машина тихо заурчала. Куратор с бесконечной осторожностью положил книгу переплетом вверх и нажал на «пуск». По лицу его скользил зеленоватый свет. Маша смотрела на него вопросительно, но спрашивать ни о чем не рискнула.
— Черно-белая копия — провереннейший способ, — успокаивающе сказал Агапин.
А огромный ксерокс «выплевывал» страницу за страницей, и в воздухе явственно запахло озоном. Агапин брал в руки еще теплый лист, просматривал, качал головой и передавал Маше. Та вглядывалась в ставшие черно-белыми миниатюры.
И вдруг замерла:
— Посмотрите, Аристарх Викторович, вот тут — рисунок исправлен.
Агапин бросил взгляд на страницу, но не выразил никакого удивления:
— Исправлен, — кивнул он. — Но это работа самого монаха-каллиграфиста XVI века. Они часто меняли свои вензеля или миниатюры.
Маша вздохнула: все бесполезно. Очередной тупик.
Машина прошелестела и выдала следующий лист. Агапин спокойно поднес его к глазам и, в свою очередь, замер со страницей в руках.
