По широкой лестнице поднялись на второй этаж.
Все было, как прежде, когда Демон приводил сыщиков на конспиративную порноплощадку. Условный стук в дверь. Их изучили сквозь глазок и впустили без дополнительных расспросов.
Сергей дернул Филиппова за рукав, чтобы тот был всегда рядом. Мертвенная бледность Сашки могла навести злодеев на нехорошие подозрения. Сергей неожиданно легонько хлопнул его по щеке. Сашка вздыбился, тут же покраснел. То-то же! Сергей глазами указал ему, чтобы не пытался умереть раньше смерти.
Они прошли по коридору до большого, отделанного золоченой лепниной зала. Двое провожатых незаметно удалились. Из зала четыре двери вели в другие комнаты или коридоры (все двери были закрыты). Глянув на испуганного Сашку, Сергей подмигнул ему. Острый взгляд не нашел нигде камер слежения. Сергей стал поочередно приоткрывать двери и заглядывать в полумрак. В одной комнате было пусто и темно (а может, это был коридор), в другой (Сергей вздрогнул) сидела девочка, которую Сергей мгновенно узнал – он видел это лицо на фотографии из коллекции капитана Апостолова. Он ошалело закрыл дверь. Что это, ловушка? Его раскусили и…
Из комнаты, где скрылись Лева и Дуб, вышел смеющийся амбал-кавказец. Посмотрев на сыщиков, он посуровел, сказал с расстановкой:
– Хавьер сейчас подойдет.
У него в нагрудном кармане запиликал сотовый.
– Алло… Да.
Сергей лихорадочно соображал: что же делать? Он испытал легкое головокружение и слабость – все-таки неспроста ему перед общением с Хавьером показали девчонку… Или… или он поймал их за яйца.
– Где у вас тут туалет? – тронул злодея за локоть Сергей.
– Обделался? Ха-ха, – не скрывая презрения, сказал амбал. – Иди прямо по коридору, и задницу хорошенько вытри! – он указал на комнату, где гоготали боевики охраны.
Сергей кивнул Сашке, чтобы шел следом. А сам лихорадочно обдумывал слова амбала. Зачем он велел вытереть зад как следует? Опускать собрались перед казнью?
– Что такой потный? – прошептал сзади Сашка.
– Сам такой, – шикнул Сергей.
От обычной Сашкиной спеси не осталось и следа – он был слишком серьезен. Баринов сам чувствовал, что изнутри его начало колотить – инстинкт самосохранения, каким-то тридесятым чувством все оценив и сопоставив, вынес вердикт смертельной опасности и стал отодвигать мыслительные процессы на второй план.
«Что ж ты так рано включился?» – сетовал Сергей на свой инстинкт. Сейчас ему требовалось ледяное спокойствие и полное подчинение организма внешним импульсам мозга, называемым мыслями. Но страх близкой смерти сделал ноги ватными, под ложечкой посасывало, а в душе разливались, словно вязкий кисель, тоска и жалость к себе-неудачнику. Он лез в пасть смерти, лез упорно. А бортовой компьютер под древней маркой «мозг человеческий обыкновенный» усиленно сигнализировал: «Стой! Нельзя! Опасно! Дальнейшие действия ведут к выходу из строя всей системы!»
Они вошли в комнату, где сидели веселые охранники-кавказцы. Бандиты не обратили на сыщиков никакого внимания. Они говорили между собой на родном языке о чем-то очень смешном.
Сергей собирался открыть следующую дверь в коридор, но она сама отворилась – заглянул взволнованный парень, прокричал что-то своим – охранники сорвались, оттеснили сыскарей и унеслись по коридору. Сергей замер (это судьба!) – на журнальном столике, среди огрызков фруктов и кожуры семечек, лежал мобильник. Сашка проследил за его взглядом. Он испуганно сжал Сергея за локоть, но тот оттолкнул потную руку.
– Не дрожи. Так и так умирать.
Схватив мобильник, он увлек Филиппова дальше в коридор.
– Пойдем. Надо запереться в туалете, иначе нас здесь порвут. Думаю, нас уже раскусили.
Сергей нервно дергал за ручки все попадающиеся двери. Пятая в ряду подалась – туалет. Сергей вошел, Сашка – следом. Свет не включали, да и не смогли бы – в электропатроне под потолком лампочка отсутствовала. Закрылись на засов. Засов хороший, да и дверь старинная, реальная, не то что нынешние пустотки из ДВП. Было тесно и воняло.
– Посвети, – попросил Баринов.
Сашка чиркнул колесиком зажигалки. Сергей стал давить кнопки на мобильнике (старая бюджетная модель). Ни звука, и экран «неживой».
Сыщики посмотрели друг на друга. Батарейка!
Но Сергей не хотел сдаваться. Нет, это не ловушка. Бандиты Хавьера играют в его игру, а не наоборот. Иначе – смерть.
Сашка погасил зажигалку.
Сергей велел себе дышать ровно. Он отщелкнул крышку мобильника, выдавил батарейку.
– Свети еще, чтобы не потерять!
Батарейку поместили на крышку унитаза и, не тая громких звуков, стали стучать по ней стальным брелоком в форме кинжальчика, стараясь оставить вмятины. Или деформация емкости на некоторое время вернет батарейке жизнь, или убьет то, что и так мертво.
– Хватит! – прошептал Сашка.
По коридору торопливо прошли люди.
Сергей вставил батарейку на место. Телефон ожил. Теперь вопрос, есть код на сим-карте или она общедоступная. Он думал, что будет последнее, потому что не верил, чтобы боссы давали своим боевикам карты с кодами, ведь коды можно забыть, а «быки» редко отличались математическими способностями.
Так и есть!
Палец забегал по кнопкам. Пи-пи-пи– пи-пи-пи-пи-пи-пи.
– Аллоо-о, – голос дяди Леши еле пробивался в треске – туалет, видимо, находился в таком месте здания, что сигнал просачивался с большими помехами. И телефон подал голос: «Недостаточно энергии для поддержания вызова!».
– Это мы. Петровский дом, первый подъезд, квартира два. Здесь, – прохрипел Сергей.
Сашка вздохнул – мобильник сдох. Баринов выбросил телефонную трубку в унитаз, сам сел, опустив голову. Успел услышать его слова Апостолов или нет?
– Надо ждать, – сказал он мрачно.
– Что ждать? – усмехнулся Сашка. Сергей удивился его неожиданной стойкости в такой экстремальной ситуации. Сашка уточнил с сарказмом, что он ожидает: – Когда нас зарежут?
– Когда нас спасут, – отозвался Баринов, сам не веря своим словам. Но ему было жалко, что тупой Филиппов поплатится своей никчемной жизнью за… Сергей уточнил, сидя на унитазе с закрытыми глазами: – А если зарежут или порвут, как Крольчонка… за благое дело… все должны знать, Сашка, все, кем бы они себя ни мнили – закон покарает по всей строгости!
Сашка вдруг вскинулся обиженно:
– Ты за благое дело, а я за что? За те копейки, что ты выдавал, давясь от жадности?!.
– Фрукт ты, Филиппов.
– А ты овощ! Втянул меня… в самое дерьмо.
– Дерьмо в унитазе. А ты около унитаза. Так что радуйся.
– Я и радуюсь, – отозвался со злостью Филиппов.
– Тогда радуйся молча!
