– Я не понимаю…
– Не прикидывайся невинной… – Я позабыла нужное слово – животноводство не самая сильная моя сторона. – Короче, не прикидывайся. Отвечай сразу, и честно: спишь с моим отцом, или не спишь?
– Ты с ума сошла, Ника! – Наташка густо покраснела, начиная ото лба, и заканчивая так заинтересовавшим Павла декольте.
– Да или нет? – Я нависла над ней, как Пизанская башня, и угрожающе повторила: – Да или нет?
Нет! – Наташка даже подпрыгнула, опасаясь, что смысл ответа может дойти до меня с опозданием, как до жирафа, и я вытворю какую-нибудь глупость. – Нет!! И еще раз нет!!!
– Ну и чего было так кричать? Я не глухая. Прекрасно слышу каждое слово. На «нет» и суда нет, – пробормотала я, с удивлением обнаружив, что нас взяли в кольцо бдительные вышибалы. – Все в порядке, мальчики. Всего лишь дружеское общение старых школьных подруг.
– Да-да, все нормально, – поспешно подтвердила испуганная Наташка. И неизвестного кого она испугалась больше: меня, или пятерых качков, недоверчиво переминающихся с ноги на ногу.
– Потише в следующий раз общайтесь, – пробубнил один из секьюрити, судя по ладно сидевшему пиджаку – начальник охраны. – У нашего заведения – репутация. И мы ее марать не позволим.
Отвязавшись от охранников, я уже нормальным голосом задала бывшей подруге второй, очень интересующий меня вопрос:
– А Павла ты куда дела, красавица?
– Н-не знаю. – Наташка снова захлопала ресницами, вызвав у меня очередной приступ зависти. – Администратор подошла и сказала, что его на улице какой-то дедок спрашивает. Так и сказала «дедок». Павел удивился, ответил, что не знает здесь никого, но потом оделся и вышел.
– Давно? – Кажется, мое бедное сердце заимело привычку слишком часто сбиваться с ритма.
– Да с полчаса назад… Ты куда, Ника? Куртку хоть накинь!
* * *
Просьба администратора застала Павла Челнокова врасплох. С одной стороны он понимал, что после сегодняшней пожароопасной ночи, и особенно после того, как он во всеуслышание объявил себя адвокатом Валерия Евсеева, идти одному на встречу с неизвестным просто опасно. С другой стороны, вряд ли они сразу пойдут на убийство. Скорее, предложат сделку. А с третьей… С третьей Павел почувствовал почти позабытый кураж, и странное ощущение собственной неуязвимости: будто он герой очередного комикса, у которого в запасе как минимум девять жизней.
«Дедок. Ладно, посмотрим какой там дедок», – усмехнулся Павел про себя, спускаясь по заледенелым ступенькам. Он обогнул здание ресторана и вошел в сквер, наполовину уверенный, что его там будет поджидать бригада «братков» с кусками арматуры, и бейсбольными битами. Но на заснеженной скамейке издалека просматривалась одинокая ссутуленная фигура. Человек, прятавший лицо за поднятым воротником, коротал время, рисуя на снегу причудливые узоры крепкой деревянной тростью.
– Добрый вечер Павел Владимирович, – вежливо поздоровался он с подошедшим вплотную Павлом. – Очень любезно с вашей стороны было принять приглашение моей скромной персоны. Присаживайтесь…
– Спасибо, я постою, – едва заметно усмехнулся Павел.
– Зря, – пожилой мужчина усмехнулся в ответ. – Наш разговор может затянуться. А впрочем, все зависит от вас, Павел Владимирович. Если вы сразу согласитесь на мое предложение…
– Какое?
– Очень выгодное. Речь идет о деле вашего клиента – господина Евсеева. Мы хотим предложить вам десять ты…
– Можете не продолжать. Я ухожу. – Павел демонстративно развернулся, и сделал первый шаг.
– Вы не хотите даже выслушать меня? – Голос мужчины стал странно тяжелым. Слова, словно свинцовые шарики, рассекали промороженный воздух. – И опять я скажу – зря.
Бывшему омоновцу Павлу Челнокову показалось, что тяжелая трость сама по себе оторвалась от выведенных на снегу узоров и, взлетев вверх, ударила его по ребрам. Вернее попыталась ударить. Несмотря на неожиданность и стремительность удара, Павел успел его блокировать – раздался противный треск. Так и не поняв, что же хрустнуло: дерево или рука, Павел развернулся к старику, собираясь раз и навсегда отбить у него охоту к членовредительству, но успел увидеть только опустевшую скамейку. В ту же секунду он почувствовал, как шею захлестнула холодная тонкая нить. Стальная, и смертельно острая.
– Не дергайся, мальчик. А то ненароком лишишься сонных артерий… Вижу-вижу, обучен. Только, рановато тебе со старым лисом тягаться. Я еще отца твоего уму разуму учил. Да видать, плохо выучил, раз он тебе такого простого приема не показал. А теперь очень медленно и очень осторожно садись на скамейку. Вот и молодец. Хороший мальчик. И на отца похож. Такой же гонористый. Помню, как-то мы с твоим батей…
– Вы что, меня сюда позвали об отце поговорить? – Павел чувствовал, что каждое движение губ принуждает нить слегка скользить по шее, оставляя на коже тонкий кровавый след. «Хорошо, что шарф не одел, – мелькнула нелепая мысль, – в клочья бы изрезал».
– А как же! – усмехнулся прочно обосновавшийся за его спиной «дедок». – Именно о твоем отце, мальчик, я и собирался поговорить. А конкретнее, о его не совсем беспорочном прошлом. Догадываешься о чем речь?
– Нет. – Павел едва не лишился головы, попытавшись по привычке покачать ею.
– Врешь ведь, и не краснеешь. – Последовал сухой смешок.
– Откуда вы знаете? Вам же не видно. Вот если бы вы стояли ко мне лицом…
– Нашел дурака! – Смешок перешел в лающий смех. – Так вот, сынок, давай договоримся. Ты выполняешь мои условия, а я взамен обязуюсь не передавать в прокуратуру материалы, доказывающие причастность твоего отца к похищению детей, которые происходили в этом городе семь лет назад.
– Вы блефуете.
– Ошибаешься, сынок, – голос мужчины стал вкрадчивым. – Материалы есть. Записи телефонных разговоров, доказывающих, что Владимир Андреевич Челноков, пользуясь служебным положением, прикрывал непосредственного похитителя – своего боевого товарища Виталия Немова. А потом сдал его, приревновав к своей жене, которую довел до самоубийства. Кстати, Ника Евсеева была тогда любовницей этого самого Немова… Как причудливо переплетаются человеческие жизни! Сначала собиралась замуж за похитителя детей, потом стала любовницей человека, чей отец когда-то помог засадить ее жениха на пятнадцать лет…
– Она мне не любовница.
– Вздор. Мне достаточно было увидеть, как ты глазел на нее там, на пепелище.
– Не смейте ее трогать. – Каждое слово Павел произнес раздельно.
– Ни в коем случае! – Казалось, еще чуть-чуть и незнакомец всплеснет руками. – Это, сынок, только наша партия. Я по-честному играю: лишние игроки мне не нужны. Итак, я повторяю вопрос: ты согласен на мои условия?
– Нет. Вы не сможете ничего доказать. Иначе давно уже шантажировали бы отца, позарившись на его миллионы. И потом, кто будет копаться в дерьме семилетней давности…
