Так что, выбравшись на вольный воздух и расплатившись с водителем, я не спешила присоединиться к зашедшим в подъезд предкам, а осталась на улице поджидать вторую машину. И была бы крайне удивлена, если бы со мной не остался Павел.
– Как бы нас во всероссийский в розыск не объявили, – попыталась я пошутить, чтобы оторвать его от сосредоточенного разглядывания моей, слегка заиндевевшей, фигуры. – Мы же удрали, по счету не заплатив…
– Заплатив. Сразу после того, как все заказали, я пошел и расплатился. На всякий случай. А может, интуиция сработала.
– Что вы, мужчины, в интуиции понимаете? – хмыкнула я. – Вот женская интуиция – это да… А в вас ничего, кроме инстинктов с рефлексами условными и безусловными, природой не заложено.
Словно в подтверждение моих слов о рефлексах и инстинктах Павел, не долго думая, сгреб меня в охапку.
– Ну и что сможет твоя интуиция против моих инстинктов?
Похоже, он не на шутку разошелся, вздернутый вечерними событиями, и мне оставалось только благодарить судьбу за то, что сейчас не лето. Иначе…
– Ты же уедешь завтра, – его шепот отзывался в каждой клеточке моего тела. – Уедешь, и я опять тебя потеряю! Давай, поедем в гостиницу. Слышишь, Ника? Прямо сейчас. Черт тебя побери, да перестань ты недотрогу из себя корчить! Было бы перед кем…
Я опустила веки, чтобы не видеть его блуждающего, почти невменяемого взгляда. Мама дорогая, что же мне делать? Как собака на сене ей богу!
– Поедем, Ника! Сейчас вторая машина подъедет, на ней и рванем.
– Не рванем. – Подстегнутое интуицией сердце ухнуло в пятки с быстротой испуганной антилопы. – Они уже давным-давно должны были подъехать… Значит, что-то случилось.
– Женская интуиция в действии? – Павел нахмурился и, немного погодя, выпустил меня из объятий. – А ведь ты, похоже, права: что-то долго машины нет. Не через Сидней же их везут, в самом деле…
Меня всегда удивляло, как резко у него может меняться настроение. Только что рядом со мной стоял влюбленный мальчишка, а сейчас… Волчьи глаза Павла Челнокова нехорошо прищурились, а в голосе вместо хриплых нот зазвенел металл.
– У тебя мобильник есть? Звони на мой. Я его Эльке отдал, вместо сгоревшего. Номер-то помнишь?
– Да уж не забуду, – буркнула я, раскрывая «ракушку». – До гробовой доски.
– До гробовой доски? – чуть изменившимся голосом переспросил Павел. И, дождавшись, когда я наберу номер, проинструктировал: – Если не ответит, дашь мне. Я сам кое-кому позвоню.
Но не успела я поднести трубку к уху, как во двор, освещая фарами наши застывшие фигуры, въехала машина. Правда, совсем не та, в которую я собственноручно усадила Элю с Хуаном. Несколько секунд долгих гудков, отдававшихся в ухе тревожной сиреной, показались мне вечностью. А потом из затормозившей «Волги» выскочила растрепанная Эля.
Я едва успела перевести дух, прежде чем из распахнутой задней дверцы выбрался согнувшийся в три погибели Хуан. Да так и не распрямился. Мы с Павлом еще бежали к машине, когда Эля и Наташка подхватили Хуана под руки и помогли ему сделать несколько нетвердых шагов.
– Что?! – возопила я во второй раз за сегодняшний вечер. – Что с тобой, Хуан?!
– Ничего страшного… – Успокаивающая улыбка на перекошенном болью лице кубинца выглядела дико.
– Они его ножом! Ножом пырнули, сволочи!! – всхлипнула Эля, у которой я, как эстафетную палочку, переняла Хуана. – Его в больницу надо, а он!..
– А у меня документов нет, – пробормотал кубинец. – Может, и так обойдется…
– Стойте! Не тащите его. Дайте мне посмотреть, – прикрикнула я, и осторожно расстегнула на брате куртку.
Темное пятно, расплывшееся на светло-сером свитере, оказалось совсем небольшим. Странно. Ну и что, что странно! Зато обнадеживающе.
– Давайте домой! – распорядилась я, немного успокаиваясь. – Отец разберется, что к чему. Если надо в больницу, он Хуана и без документов устроит.
Мы как могли быстро затащили кубинца на четвертый этаж, и под мамины охи положили на диван в гостиной.
– Ножом, говорите? – переспросил Валерий Евсеев, осторожно снимая с Хуана свитер и, вглядевшись в небольшую кровоточащую ранку в правом подреберье, отрицательно покачал головой. – Скорее, шилом. Или даже тонкой заточенной спицей.
– Это опасно? – Как всегда после первого приступа эмоций, голос у мамы стал абсолютно спокойным.
– Пока не знаю. Все зависит от того, насколько глубоко его пырнули. Так больно, Хуан? А так? А вот так? Хорошо. Даже отлично!
– Он жить будет? – прошептала Эля, не отрывавшая глаз от пальцев отца, порхающих вокруг раны; или, я бы даже сказала, – ранки.
– А куда он денется? – усмехнулся отец, и я облегченно вздохнула, только сейчас сообразив, что дышала до этого едва ли в четверть глубины. – Это даже не ранение. Так, укол какой-то.
– Но ему было очень плохо… – Эля снова положила руку Хуану на запястье, вызвав во мне приступ праведного гнева.
– Это потому, что они меня сначала ногами пофутболили, – пояснил Хуан. – До сих пор вдохнуть больно.
– Ничего, до свадьбы заживет, – хмыкнул отец, перехватив томный взгляд моей подопечной. – Как это случилось?
– Машина забуксовала на повороте, – встряла молчавшая доселе Наташка. – Водитель попросил Хуана подтолкнуть. Он вышел, а тут четверо в черных масках… Хуан как раз начал машину толкать, их даже не заметил. Все так быстро произошло… Водитель испугался, и газу. Мы с Элей еле-еле остановили его, и бегом назад. А этих уже и след простыл. Только Хуан в позе зародыша на дороге лежит. Хорошо, «Волга» мимо проезжала…
– Понятно, – кивнул отец. – С этим позже разберемся. А сейчас, Ника, сбегай в круглосуточную аптеку на Пролетарской. У нас тут даже йода нет. Ну и еще кое-чего купи; что – я напишу. А деньги…
– Не проблема, – подал голос Павел. – Проблема в том, что я не знаю, где тут аптека.
– А причем тут ты? – не поняла я.
– Притом, что ты никуда не пойдешь! Неужели не ясно, что это нападение – не случайно. Похоже, ваш химический магнат пошел ва-банк. Это – последнее предупреждение.
– Да, похоже… – Мама зябко повела плечами, и обратилась к бывшему омоновцу: – Но разве вам не опасно выходить? Вы ведь объявили себя нашим адвокатом. Не боитесь, что…
– Не боюсь, – усмехнулся Павел. – Я другого боюсь. Но это – уже мои проблемы.
– Я покажу аптеку, – вызвалась пионерка-Наташка. И, поймав мой взгляд, потупилась. – В этих переулках сам черт ногу сломит. Павел ни за что ее сам не найдет…
– Тогда уж я покажу. – Мои руки против воли уперлись в бока. – Я в этот район еще на бальные танцы бегала! Эля, куда ты мой шарф подевала?
– Ты никуда не пойдешь! – Павел ухватил меня за воротник у самой двери. – Только через мой труп.
