С этими словами он стянул с меня шапку и, зло щуря глаза, приготовился пресечь мое сопротивление в зародыше. А я некстати вспомнила, как медленно гасли в этих глазах зеленые огоньки, когда пули, выпущенные в меня третьей женой бизнесмена Челнокова, вошли Павлу в спину. И не смогла возразить ни слова.
Наблюдавшие за инцидентом родители, несмотря на серьезность ситуации, имели жутко довольный вид. Господи, неужели они думают, что у меня с Павлом может получиться хоть что-нибудь путное?! Похоже, именно это они и думали. По крайней мере, мама. Она еле сдержала улыбку, когда Павел, отпуская мой воротник, безапелляционно заявил:
– Жена мне будет нужна живая, и желательно здоровая!
– А Наташка, значит, и мертвая сойдет, – ляпнула я, совершенно выбитая из колеи таким предложением руки и сердца.
– Типун тебе на язык, Ника! – Мама даже голос повысила, что случалось с ней крайне редко.
В результате ожесточенных дебатов было решено отпустить Павла одного, снабдив подробной схемой маршрута с самыми точными указаниями. Схему чертили все. И, как всякий коллективный труд она настолько запутала ушедшего в ночь Павла, что вернулся он только через полтора часа, доведя всю нашу женскую половину до состояния, близкого к панике. Когда же целый и невредимый господин адвокат наконец-то позвонил в дверь, то от желающих открыть ему в прихожей сделалось до невозможности тесно.
Вернувшийся Павел, как оказалось, прихватил вдобавок к медицинским лекарствам еще и общенародно проверенные временем лечебные средства. Естественно, сорокоградусные. А кроме того, кое-какие предметы первой необходимости, которые в пустой квартире пришлись как нельзя кстати.
– А он еще и хозяйственный… – как бы между прочим заметила мама, пронося мимо меня несколько рулонов туалетной бумаги. – А ты…
– А что я? Я спать пойду.
* * *
Телефон настойчиво звонил, побуждая хозяина выплыть из черного моря сна. Сумбурного и алогичного. Откуда же было телефону знать, что именно сегодня его владельцу наконец-то удалось заснуть раньше пяти утра. Мобильник раз за разом играл «Пионерскую зорьку», пока короткие узловатые пальцы, чуть не промахнувшись в темноте, нажали кнопку отзыва.
– Слушаю, – последовал короткий заинтересованный ответ, не давая мобильному собеседнику усомниться в том, что его звонка с нетерпением ждали.
– Дело сделано. Все как договаривались.
– Чисто? – Меранский, заснувший на нерасправленной кровати, приподнялся на локте.
– Почти, – замялся звонивший. – Пришлось немного помять объект.
– Черт тебя подери! Я же русским языком сказал: аккуратно! – рыкнул разбуженный мужчина, заставив собеседника поспешно оправдываться:
– По-другому не получилось бы. Никак. Это я вам говорю.
– Ладно, не дрожи. Что сделано, то сделано. Остается только ждать результата. Будем надеяться, что я и ты старались не впустую… Спокойной ночи. Привет супруге передавай, если она у тебя еще не спит.
Не дослушав вежливого ответа, Анатолий Васильевич широко зевнул, с удовольствием потянулся, и, убедившись, что теперь до пяти утра однозначно не заснет, зашаркал на кухню. Бессонница, чтоб ее!
* * *
Бессонница, чтоб ее… Я битых два часа ворочалась на диване, надеясь погасить мельтешивший в сознании клип, вкривь и вкось скроенный из сегодняшних событий. И самое отвратительное заключалось в том, что человек, который мог бы избавить меня от бессмысленного созерцания темноты, не придет ни за какие коврижки. И правильно поступит. Что ему делать со мной, если рядом на диване сопит умаявшаяся Наташка, а на полутораспальной кровати у противоположной стены ворочается во сне мама?..
Даже не припомню, кто настоял на подобном распределении. Наверное, никто – самой собой получилось. Просто, папе нужно быть рядом с Хуаном. На всякий случай. Маленькая ранка хоть и казалась неопасной, упорно продолжала кровоточить. Похоже, острие задело какой-то крупный сосуд. Так что Павел, ночевавший с Элей в маленькой комнате, мог теперь ни на что не рассчитывать.
Промучившись еще немного, я осторожно поднялась и, стараясь не слишком скрипеть новехонькой дверью, выскользнула в коридор. Маршрут мой, после выпитых перед сном трех кружек чая, был закономерен, как растущая инфляция. Проходя мимо гостиной, где спали отец с братом, я пересекла узкую полоску света, и поняла, что ошиблась. Они не спали. Тихий разговор, доносившийся из-за неплотно прикрытой двери, завершился испанским ругательством Хуана и приглушенным стоном.
Как я оказалась возле щели, сквозь которую устремлялся в коридор свет двурогого торшера, теперь не вспомнить. Утешая себя тем, что я все-таки женщина, и ничто женское, в том числе и любопытство, мне не чуждо, я заглянула в комнату. И уже не могла оторваться.
На освещенной ярко-розовым светом кровати, закусив губу, лежал Хуан, а сидящий на краешке отец вводил ему в ранку толстенную иглу огромного шприца. Ноги мои приросли к полу, а язык примерз к гортани, так что мне оставалось только безмолвно наблюдать, как заполняет пластмассовый цилиндр кровавое содержимое. Б-р-р!
Не успев толком осознать, что же здесь такое творится, я была вынуждена со всех ног броситься в ванную. Видать, совсем нервы расшалились, если такое вполне невинное зрелище может вызвать у меня приступ тошноты. Ведь даже соображать перестала, пока не услышала приглушенный голос Павла, доносившийся из ванной, дверь которой я уже приготовилась распахнуть.
– Да. Да, вы правильно меня поняли. Разговор окончен. Я устал, и не собираюсь тратить на вас драгоценное время. Мой ответ вы получили. Вот и закончим на этом.
Колоссальным усилием воли я подавила дурноту, и поспешно ретировалась в свою комнату, покачивая головой, как китайский болванчик.
Глава четвертая
Утро разогнало мрачные предчувствия, как первый солнечный луч – свинцовую предрассветную мглу. А морозный воздух, от которого сразу перехватило дыхание, вынудил срочно заняться оздоровительным бегом до ближайшего киоска. От похмельной головной боли Хуану не помогали ни таблетки, ни ледяной душ, ни сочувственно-обожающие взгляды Эли. Не женское, скажете, дело – за пивом по утрам ходить? И будете тысячу раз правы! Именно поэтому я за него и ухватилась. А Павел ухватился за меня, и шел теперь нагруженный пивными бутылками, гремя при каждом шаге не хуже средневекового рыцаря в ржавых доспехах. Не будет же Хуан пить в одиночестве, подобно закоренелому алкоголику. Подумала, и рассмеялась. Это надо же такое придумать: Хуан – алкоголик.
Увиденное и услышанное посреди ночи не давало мне покоя до утра. Ну, с Павлом все более-менее ясно. Скорее всего, он продолжил разговор с «дедком», начатый на скамейке в сквере Нефтяников. И судя по тому, что после этого телефонного разговора наш адвокат бестрепетно выпустил меня из квартиры (хоть и в своем сопровождении), он согласился на предложенную враждебной стороной сделку.
