Книга Страшная сила, страница 27. Автор книги Дия Гарина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Страшная сила»

Cтраница 27

– Вот она – гримаса капитализма, – глубоко вздохнул Анатолий Васильевич. – Все на деньги переводишь, Витюша? А как насчет продвижения прогресса и бескорыстного служения человечеству? Ладно, не оправдывайся. Будет тебе барыш за твою головную боль – лекарство от этой самой головной боли. И не только. Согласен?

– Согласен, только с условием… Не трогайте ее. Она не будет болтать. Я знаю.

– Ба, племянничек, с чего ты взял, что я собрался трогать твою новую… – Анатолий Васильевич Меранский скривился, будто только что спровадил в рот горсть клюквы.

– Не трогайте. Я очень прошу. Очень. – В голосе племянника зазвенела непривычная дядюшке сталь.

– Ну-ну. Не надо дуться. Я уже и забыл о ней. – Меранский шутовски замахал руками.

– Но я не забуду, – глядя прямо ему в переносицу, отчеканил олигарх. – И о вашем обещании – тоже.

* * *

Утро застало нас бодрствующими. Никто не ложился. Все упорно ломали головы, кроме всего прочего, пытаясь понять, почему Крешин отпустил меня – еще один козырь в своей жестокой игре? Голова у меня шла кругом. Я никак не могла логически объяснить его действия. Но все это могло подождать. Сейчас важнее всего было найти ответ на другой вопрос: что делать? В обсуждении вечного вопроса российской интеллигенции приняли участие все присутствующие, и даже спешно вызванный на подмогу дядя Леня, которого мы полчаса продержали под дверью, задавая каверзные вопросы, дабы убедиться, что это действительно он.

В результате ночных препирательств мы так и не пришли к единому мнению. Выходить на Крешина не имело ровно никакого смысла. Он сам выйдет на нас. Или не выйдет. Все ведь и так ясно, как божий день: жизнь своих детей в обмен на здоровье детей чужих. Судя по маминому осунувшемуся лицу, Эля однозначно была причислена к «своим детям». В отличие от Хуана, который никогда не станет для нее своим.

На отца я старалась не смотреть. Это была почти непосильная задача для сидящих вокруг круглого кухонного стола, за которым мы устроили военный совет. И все-таки мне удавалось почти до самого конца отводить глаза. Так что, поймав, наконец, отцовский взгляд, я была неприятно поражена его жестким, скорее, даже жестоким прищуром. На секунду показалось, что он стоит у рубильника электрического стула, к которому накрепко привязан Виктор Крешин, и рука, сжимающая деревянную рукоять, уже начала неизбежное движение вниз.

Помотав головой чтобы отогнать возникшее видение, мне пришлось наступить на ногу Наташке, по сотому разу запричитавшей над «несчастными детьми».

– Значит, поступим так, – подвел черту под разговором Михеев. – Я, Валера и Павел идем в милицию, и заявляем о пропаже гражданина Кубы, – Хуана Евсеева, и Эльвиры Челноковой. Причем говорим, что с момента исчезновения прошло уже трое суток. Иначе их даже искать не станут. А потом…

– Что толку обращаться в милицию? – Отец крутил в руке пластиковый стакан с чаем. – Там же все давным-давно куплены. Нас даже слушать не станут.

– И все-таки заявить нужно, – не сдавался дядя Леня. – Хотя бы потому, что когда Хуана отпустят…

– Ты хотел сказать «если его отпустят», – перебил отец.

– Когда Хуана отпустят, – с нажимом повторил дядя Леня, глядя на своего поседевшего однокурсника, – ему придется отвечать за нарушение паспортно-визового режима. А так ты заявишь, что наследующий день после приезда он пошел регистрироваться и пропал.

– Ну, хорошо, убедил. – Отец отодвинул стакан в сторону, и попавший под солнечный луч «Спрайт» засветился призрачным зеленоватым светом. – В милицию, так в милицию…

– Я не пойду, – покачал головой Павел. – Эля никакого режима не нарушала, так что заяву писать дело дохлое. Есть у меня координаты одного хорошего человека, а точнее, даже двух… Так что, я лучше к ним завалюсь – привет от бати передам. Может, помогут чем…

– Разве у вашего отца есть друзья в нашем городе? – удивилась мама.

– Раньше были, – пробормотал Павел, отворачиваясь для того, чтобы долить «Спрайта» в свой почти полный стакан. – Иногда мне кажется, что у него друзья в каждом населенном пункте. – И еле слышно добавил: – И не только друзья…

Я стояла в прихожей, на чем свет стоит ругая упрямые немецкие замки, не желавшие закрываться по-хорошему. Разумеется, я прекрасно понимала, что страна производитель здесь не причем, что виноваты мои плохо гнущиеся от напряжения пальцы, и все равно продолжала призывать на голову дойчен зольдатен все кары небесные. Полагаю, наши мужчины, вкупе с увязавшейся за ними Наташкой, одолели половину пути до ГУВД прежде, чем мне удалось справиться с таким обычным делом, как запирание трех замков.

Закрыла, вздохнула, и поплелась на кухню, где в косых лучах света плавают задумчивые пылинки. Пусто. В большой квартире сразу стало очень пусто. Совсем как в моей душе. Первый страх отступил, оставляя после себя сосущее чувство вины. Это я. Я должна была быть с ней рядом. Так ведь нет. На свиданку, видите ли, побежала к похитителю, только пятки засверкали! Не прощу. И Павла тоже не прощу. И отца. И Хуана не прощу! Не мог, что ли, без сигарет своих обойтись? Не зря Минздрав предупреждает, что курение опасно! Господи, что же делать-то?

Я схватила со стола первый попавшийся стакан, и высыпала в него неизвестно как очутившийся в кармане пакетик растворимого кофе, плеснув следом нагревшийся на солнце «Спрайт». Растворится, никуда не денется. На то он и растворимый, чтобы растворяться. Наблюдая, как прозрачная шипучка окрашивается кофейной грязью, я поймала себя на том, что по-отцовски верчу стакан в руке. И грустно усмехнулась. Хоть какое-то действие.

Тихие шаги за спиной, и теплые мамины руки, как в детстве обнявшие меня – слабое утешение, маленькая тихая бухта, вокруг которой вздымаются огромные девятые валы.

– А Наташка с отцом не спит, – не найдя ничего лучшего, ляпаю я. – Она сама сказала…

– Ну и хорошо. – Голос у мамы усталый, и пустой, как кувшин без дна. – Слишком много всего. Слишком.

– Ты устала, мам. Пойди, поспи. Вторую ночь ведь не спишь. А тебе просто необходимо отдохнуть – твоей дочери нужна здоровая мама.

– Я не засну. Лучше сама приляг. – Мама машинально начинает гладить меня по голове. – Хочешь, я тебе колыбельную спою?

– Хочу. Только я все равно после кофе не засну.

– А ты попробуй.

– Давай вместе попробуем, – предлагаю я. – Разложим диван, ляжем с тобой, укроемся одним одеялом… Как когда-то, помнишь?

– Ох, Нини. Где ты одеяло тут видела?

– Ну давай, мам! Я только с тобой засну, – честно пообещала я. И, к своему удивлению, обещание сдержала. Когда гули прилетели качать Нику, Ника уже провалилась в дрему, из которой серебристая дорожка увела ее в страну позабытых детских снов.

Задремала ли мама хоть на миг, допев колыбельную своей непутевой дочери, не знаю. Но ее голос, ответивший «Алло» на ударивший по нервам телефонный звонок, никто не назвал бы заспанным.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация