Без единого слова выслушав собеседника, мама положила трубку и сказала:
– Отцу в милиции с сердцем плохо стало. На «скорой» увезли. Ничего серьезного, но Леня говорит, что ему нужно недельку полежать. Он в своем центре лежит, из которого его пинком… Какая ирония…
– Поехали! – Меня подбросило над диваном, словно на пружинах.
– Нет, останься. Павел может прийти. Что ему, на пороге без ключей сидеть? Я и сама справлюсь. Леня же сказал – ничего серьезного. Нужно только кое-что в магазине купить. А восновном ему там дадут все. Леня говорит, что к Евсееву очередь из докторов выстроилась. Боится, что от большого старания они его до смерти залечат.
Все-таки, мне никогда не удастся переупрямить маму. Я это поняла еще в далеком розовом детстве, а сейчас убедилась окончательно. И, колдуя над замучившими меня дверными замками, пообещала себе, что уж в следующий раз я обязательно настою на своем. Три пустые комнаты и кухня смотрели на меня недобрыми глазами, как собиравшиеся ко сну хозяева на позднюю гостью. Б-р-р. Вот уж примерещится, так примерещится. Я вернулась в спальню, чтобы повесить на место куртку, которой накрывалась, но вместо того, чтобы подойти к дивану, направилась прямиком в дальний угол комнаты. Пестрый цыганский платок на журнальном столике показался мне совершенно не к месту.
Только нависнув над причудливо изогнутой столешницей, я поняла, что ошиблась. Похоже, это уже вошло у меня в привычку. То, что я издали приняла за платок, оказалось колодой обыкновенных карт, брошенных в причудливом раскладе. Короли, дамы и валеты усмехались мне в лицо, приглашая поддаться голосу крови, и прочесть начертанное судьбой послание.
Ты все-таки решилась, мама… И где только карты прятала? В сумочке, наверное, все время носила… Не сложно догадаться, что заставило тебя пренебречь запретом. Неужели ты и вправду думала, что с помощью разрисованных картонок сумеешь отыскать следы Хуана и Эли? Да и зачем их искать? Все ведь и так яс…
Я помимо воли опустилась на стоящую у стола банкетку. Хм, какой странный расклад. Незнакомый. Тетя Роза мне такого не показывала. Карты разбросаны группами по всему столу. Где здесь прошлое? Будущее? На кого вообще гадали? А-а-а. Вот он, Хуан – благородный пиковый король, балдеющий в окружении всех четырех дам. Ну, это понятно. Крестовая дама – это я. Пиковая – мама. Червонная – Наташка. И бестолковая бубновая – Эля. Вот крестовый король хлопочет из-за бубнового интереса. Вот еще парочка королей – червонный с бубновым. Как сиамские близнецы срослись. А рядом с ними расклад из трех карт: Болезнь, смерть, слезы. Кому? Червонному? Бубновому? Обоим вместе?
Я смотрела на карты, и все больше погружалась в странное и не слишком приятное состояние. Казалось, они громко кричат мне, пытаясь о чем-то рассказать, предупредить… Но крик их вязнет в пушистой вате, которой наглухо забиты мои уши. Б-р-р. Такого со мной еще ни разу не бывало. И все-таки, бестолковый какой-то расклад.. Ну, выпал пиковый Хуан с нами, дамами, ну и что… Подумаешь, благородный кубинец! Ой, а ведь опять ошибочка вышла. Не может Хуан быть пиковым королем. Он же блондин. Не казенный человек, значит и не крестовый… Слишком молод, не женат – значит не червонный. Бубновый. Который рядом со смертью. Так… А кто же тогда благородный пиковый король, окруженный четырьмя дамами, словно телохранителями? Телохранителями? Не может быть!
Я неслась по лестнице семимильными шагами, не слишком хорошо представляя, что скажу уткнувшемуся в запертую дверь Павлу? Как объясню почему выскакиваю на улицу словно ошпаренная, и, подпрыгивая от нетерпения, машу рукой проезжающим машинам? Да никак не объясню. Все равно не поверит. Я даже звонить ему не стала. Раньше чем через два часа он здесь не появится, а к этому времени я уже вернусь. Вот, только, с какими новостями? Прежде чем гнать волну, мне нужно все основательно проверить, и я надеялась, что знаю способ расставить все по местам. Не идти же в милицию с показаниями карточной колоды?
– Куда едэм, дэвушка? – Улыбнулся мне в зеркало пожилой армянин, резво трогая с места.
– За реку. В «Нирвану». Знаете, где это?
Вместо ответа водитель затормозил также резко, как и тронулся.
– Туда нэ повезу.
– Да я заплачу. У меня деньги есть.
– Нэ повезу, и все! – Помотал головой армянин; потом поцокал языком, и заявил: – Такая красывая дэвушка должна дэтэй рожат, с мужем жит, а не у этого…
Тут он добавил что-то по-армянски, но смысл я уловила сразу. Пришлось приклеить к губам самую обворожительную улыбку из моего арсенала, и успокоить не на шутку разошедшегося водителя:
– Да что вы! Меня в «Белозерское братство» калачом не заманишь. Даже маковым. Просто, я журналистка.
Бережно хранящиеся как память удостоверение газеты «Веритас» перекочевало со дна сумочки в мою руку.
– Вот! – Я помахала корочкой в зеркало. – Так что можете спокойно везти меня в «Нивану». Я там надолго не останусь. Честное журналистское!
– Эх, дэвушка… – С сомнением покачал головой водитель. – Всэ вы сначала так говорыте…
Но мотор завел, и машина, набирая скорость, повезла меня по знакомым с детства улицам.
То, что Великий гуру Иннокентий Бекетов после спарринга с Хуаном заимел на кубинца острый акулий зуб, в доказательствах не нуждалось. Как и то, что на Элю он запал окончательно и бесповоротно. С его гипертрофированным эго отомстить обидчику и получить в руки живую игрушку абсолютно в порядке вещей. А если добавить явно неуравновешенную психику, то все сразу становится на свои места.
Моя высосанная из пальца теория, а точнее, вычитанная в карточном раскладе, выглядела примерно так: нас опять подвел случай. Если бы я не расчувствовалась, и не сунулась в «Бомбей» возвращать проклятую ложку, да еще прихватив Элю в качестве главного исполнителя, ничего этого не случилось бы. Я отлично помнила, что Бекетов пригрозил охранникам нажаловаться дирекции. Возможно, когда мы с Элей подошли к ресторану, Великий гуру уже был там. Возможно, он увидел Элю и, воспылав своей продвинутой душой, решил во что бы то ни стало получить желаемое. Возможно, он слышал, как Эля трижды переспрашивала у меня наш адрес. Возможно, он уже поджидал ее возле дома. Возможно, на глаза Кеше попался Хуан, и был прихвачен вместе с Элей, чтобы Великий гуру смог сполна расплатиться за расквашенный нос.
Возможно. Одни сплошные «возможно». И чтобы избавиться от этих «возможно», я должна попасть в «Нирвану». И выяснить все, что возможно.
Журналистское удостоверение, которым я размахивала перед носом водителя, послужит мне пропуском в цитадель «Белозерского братства». Такие люди, как Бекетов, неравнодушны к вниманию прессы, даже если эта пресса находится на другом конце страны. Что будет потом? А черт его знает. Уж коли случай загнал нас в эту ловушку, то и вывести должен. Нужно ему только немного помочь. Вот я и помогу. Ведь хмурый армянин уже остановил своего стального коня напротив красного кирпичного забора, окружающего коттедж… Нет, замок… Нет… «Нирвана» Иннокентия Бекетова, состоявшая из одних архитектурных излишеств, не подходила ни под одно известное мне определение. Башенки и колонны. Закругленные окна, забранные ажурными решетками даже на верхнем третьем этаже, и позолоченный купол в центре. Высокое крыльцо, ведущее на уровень второго этажа, и непропорционально-маленькая входная дверь с высеченными божествами, опознать которые не представлялось возможным. Похоже, сам художник до конца так и не понял, кого же все-таки изображал.
