— Вы молодец, — почти искренне сказал Визирь. — Держитесь,
признаете ошибки, способны искать компромиссы… — ему пришлось мгновенно
поправиться: — Пока они не идут вразрез с совестью.
Визирь прошел к столу, достал коньяк.
— Будете?
Писатель кивнул.
Посланник Власти аккуратно и понемногу наполнил три бокала.
Писатель выпил первым — то ли был предельно доверчив, то ли понимал — нет нужды
Хайретдинову травить его в собственном кабинете. Пока нет.
— Будем на «ты»?
— Как угодно.
Визирь жестом пригласил его и Шедченко к камину. Там уже
стояли три кресла, маленький столик. Коньяк он захватил с собой, все остальное
было приготовлено заранее. Писатель сел, вытянув к огню ноги в грязных
ботинках. Засмеялся:
— Огонь в камине, хороший коньяк, мелко нарезанный лимончик…
Беседа с умными людьми… Такая душевная атмосфера. Не хочется уходить.
— А это и необязательно, — Визирь плеснул еще коньяка. — Но
если вы боитесь разнежиться в тепле, утратить бдительность… так пойдемте
общаться в сад. Там холодно, грязно, дождь накрапывает.
— Нет, зачем же, — писатель крутил в руках бокал, глядел в
огонь. — Начинайте. Расскажите мне, чего вы хотите от мира. И почему я должен
быть с вами.
— Долгий выйдет рассказ.
— А мы разве торопимся?
10
У них еще оставались деньги. Немного, тысяч десять у Виза,
тысяч тридцать у Кирилла, но пока их это не беспокоило. Они взяли по
здоровенному гамбургеру в киоске у метро «Краснопресненская» и по стакану
горячего кофе. Почему-то не оказалось сахара, но было так холодно, что кофе все
равно казался вкусным. Потом Виз догадался купить батончик «Марса», и они
честно разломили его пополам.
— Может, сходим в зоопарк? — то ли всерьез, то ли нет,
предложил Визитер.
— Зачем?
— Надо же где-то поболтаться, пока все прояснится.
Кирилл дожевывал шоколадку, размышляя. На улице было неуютно
и опасно. Какой-нибудь милиционер мог вспомнить его фотографию. В метро — тот
же риск, да и не хотелось лезть под землю. Наверное, это теперь навсегда.
Страх перед узкими переходами, потоком людей — где так легко
почувствовать себя в безопасности, и так просто убедиться, что это ошибка.
Страх перед выстрелами, мечущимися между стен, перед искаженными ужасом,
безумными лицами. Визитера, когда они спасались бегством, едва не затоптали —
Аркадий Львович буквально выхватил его из толпы, прижал к стене, дал
отдышаться.
— Пойдем, — согласился Кирилл.
Плата за вход была символической. Пятьсот рублей за ребенка.
И людей было много, несмотря на погоду. Жаль только, что многих зверей уже
перевели в закрытые помещения, на зиму. Они постояли у вольера с медведями,
недолго, было что-то неприятное в этих зверях… обманчивая покорность и
затаенная свирепость. Как в людях, наверное.
И все таки это было здорово. Человек не зря придумал
зоопарки. Может быть, цирки придумал зря — Кирилл никогда не понимал этого
искусства, ему становилось грустно от напряженных улыбок гимнастов и натужной
веселости клоунов, а при виде знаменитого дрессировщика с вымуштрованными
кошечками его брала злость. Глупо устраивать представления, где все зрители
считают своим долгом смеяться. Зоопарки — честнее. Решетка — как граница.
Мы — не звери.
Звери — не мы.
— Давай волков посмотрим, — предложил Виз.
Но вначале они потолкались у вольера с тиграми. Те дремали в
каменном гроте, им явно не хотелось выбираться под дождь. Лишь временами один
из зверей поднимал веки, окидывал людей за оградой хищными желтыми глазами и
продолжал дремать. Он не собирался признавать плен. Его поймали, его отгородили
от добычи, но он оставался зверем, честным и безжалостным убийцей.
Попрошайничать — удел медведей, обезьян и людей.
Тигр всегда оставался тигром.
Кирилл хотел посмотреть, сколько зверей в вольере и сколько
им лет, но таблички нигде не нашел. Наверное, снял какой-нибудь коллекционер.
Кирилл знал одного такого собирателя — у того вся комната была увешана
жестяными, пластиковыми, деревянными табличками. «Работает лазер!», «Осторожно,
мины!», «Экстрасенс международной категории»… Может быть, и табличке «Амурские
тигры» нашлось место.
Они двинулись дальше. Взяли по порции мороженого. У Виза
деньги кончились, расплачивался Кирилл. Было около двух, значит, писатель уже у
Хайретдинова. Кирилл надеялся, что они договорятся.
Это было бы здорово — получить такого союзника. Хотя бы на
время избавиться от страха. Политиков всегда охраняют, а Хайретдинов еще и
бизнесмен. У него, конечно, куча телохранителей. Здоровые, крепкие парни с
автоматами, скупо улыбающиеся — как в американских фильмах, и всегда
побеждающие врагов. Ни его, ни Виза такие не обидят. Живет Хайретдинов где-то
за городом, вокруг дома, конечно, большой сад. Там даже дождь идет по-другому.
Может быть, есть собака, свирепая, боевая. Кирилл очень любил собак и не
понимал, как можно их бояться. Даже питбулей — не виноваты же они, что такие
уродливые.
Идущих следом подростков он заметил не сразу. Как-то
отложилось в голове, что бояться надо лишь одного человека — парня с глазами
цвета осеннего неба.
А это были их ровесники, ну, чуть постарше. Трое,
расхлябанные, в изодранных «для красоты» джинсах. Их так и хотелось назвать
«шпаной»… про себя, конечно. Они тоже были хищниками, пусть и не такого
калибра, как тигры. Трое подрастающих шакалов, уже пробующих зубы.
— Виз, — шепнул Кирилл. Визитер обернулся, потом глянул на
него. В глазах мелькнул испуг — отражение того страха, что коснулся Кирилла.
Парни ускорили шаг. Может быть они и не собирались вначале приставать к ним. Но
теперь заметили страх, и мальчишки-близнецы превратились в добычу. Легкую
добычу — слишком чистенький и интеллигентный вид был у них.
Как назло, рядом никого не было. Они шли между пустыми
птичьими вольерами, огромными, с каменными горками внутри, надежно
отгородившими их от посетителей.
— Эй! — крикнул один из подростков. — Стойте!
Другой быстро, воровато оглянулся, проверяя, не идет ли кто
следом.
Бежать они не стали — это уже было поздно. Только разожгло
бы азарт в шакалах.
Говорят, когда жертва пыталась спастись бегством, ее плоть
пьянит хищника.
— Деньги, и проваливайте, — быстро сказал тот паренек, что
велел им остановиться. — Быстро.
Он даже не угрожал, просто отдавал команды. И никакой
ненависти к ним не испытывал. Так, подвернулись два чистеньких и хрупких
пацанчика. На пиво и сигареты хватит. Почему бы не воспользоваться?
