— У нас нету, — Виз демонстративно вывернул карманы. — Вот.
Сторублевая монетка упала в грязь. Парень нагнулся,
подобрал, бережно обтер:
— Не швыряйся, сопля. Ты, быстро!
Кажется все трое уже поняли, что сопротивления не будет.
Расслабились. Один скалился, ему происходящее явно нравилось. Он был не прочь и
подраться… точнее — избить близнецов.
Кирилл отступил на шаг.
— Не дури, а то домой без штанов придешь, — сказал подросток.
Он по-прежнему оставался миролюбивым. Даже добродушнее стал. Пива они все-таки
выпьют…
— Ребята! — сказал Визитер, запуская руку под куртку.
Потянул ее обратно. Кирилл уже знал, что увидит.
Подростки замерли, глядя на револьвер.
— Если я хоть раз чихну от твоей пшикалки… — сказал вожак,
делая шаг вперед. — Я тебе яйца вырву и в ноздри засуну…
Он не успел закончить лекцию по хирургии. Визитер выстрелил.
Расстояние между ними было метра два. Кириллу показалось,
что пороховой выхлоп мазнул парня по лицу. Вряд ли тому даже ресницы опалило,
но вот та каша, что Визард напихал в патроны, сработала.
Самым странным оказалось то, как это выглядело со стороны.
Лицо подростка вдруг расслабилось, расплылось, стало мягким, добрым, красивым.
Он шатнулся, словно тело стало ватным, и завалился на спину.
Неужели нужен выстрел, чтобы увидеть — каким должен был быть
человек?
Они бросились бежать одновременно, Кирилл с Визитером и те
двое. Конечно же, они подумали, что их вожака убили. Слезогонка такого эффекта
не дает.
Метров через двести Кирилл остановился, перевел дыхание.
Никто за ними не гнался. Взрослые не обращали внимания на суетящихся пацанов.
— Кайф! — Виз захохотал. — Как они!
— Милицию приведут, — испуганно сказал Кирилл.
— Ну и что? Через десять минут этот гад будет как новенький!
— Все равно, пошли.
— Пойдем, — Виз схватил его за руку. Он был возбужден и горд
собственным подвигом. — Нет, видел? Разом! Бац — и свалился!
— Я боялся, что там пуля с дробью, — признался Кирилл.
— Нет, я помнил. Я утром проверял, как патроны идут. Там еще
один с отравой, а потом три с дробью, — Визитер перестал смеяться. — Могло не
хватить, если б эти не испугались…
— Ты бы смог боевым выстрелить? — спросил Кирилл. Они уже
выходили из зоопарка, и никого, кто мог бы услышать, рядом не было. Но Визитер
не ответил. Кирилл прошел метров десять, вспоминая как все было. Поднятый
пистолет, хлопок, лицо хулигана, становящееся добрым… — Я бы не смог, —
признался он.
11
Он умел быть обаятельным, этот немолодой человек с мягким,
восточным типом лица. Впрочем — Визирь не человек. Больше, чем человек.
Писатель баюкал в ладони бокал. Темный, старый коньяк
оставлял на стекле маслянистые разводы. Был бы здесь Слава. Посланник
Творчества, едкий и нервный, знающий Посланника Власти по прежним обличьям,
имеющий опыт этих страшных игр. Готовый в любой миг осадить противника, найти
ниточку лжи в красочном гобелене счастливого будущего.
Визирь способен быть обаятельным, но так же легко может
стать беспощадным и жестоким. Он несет свою правду — правду сильной руки и
железной власти. Какое обличье он примет, достигая цели — неважно.
Или важно? Для тех, кому приходится решать, на чьей они
стороне?
— О чем задумался, Ярослав?
— Красиво говоришь, Визирь. Порядок и справедливость.
Прощение и наказание. Развитие и традиции. Пусть расцветают все цветы, а о
сорняках позаботимся…
Хайретдинов хмыкнул:
— Что-то не устраивает, писатель?
— Не верю. Если честно — я просто не верю в слова.
— А делам ты веришь?
— Каким? Незаконной торговле, коррумпированным следователям,
продажным журналистам? Заказным убийствам?
— Я был предельно откровенен, — сухо сказал Визирь. — Замечу
лишь, что все это — поступки Прототипа. Обвинять меня — смешно.
— Но ты же не зря пришел к нему? Значит — это и был твой
путь.
— Это единственный ныне путь! И всегда так было — путь вверх
лежит по грязи! Зато я знаю дорогу. И сделаю ее непроходимой для других.
— Боишься конкурентов?
— Избавляю их от моральных страданий. Пока сотни честолюбцев
будут драться за трон, жизнь не станет лучше. Я расставлю всех по местам.
— Тебе приходилось быть королем?
Визирь лишь усмехнулся.
— Это проще? — Заров продолжал расспросы.
— Ничуть. Никто не сомневается, что ты избранник Божий…
кроме тех, кого тоже касались елеем. А лишь они что-то значат.
— Ладно. Ты возродишь империю. Дальше? Тебя удовлетворит
шестая часть суши?
Визирь покачал головой:
— Меня не удовлетворит даже весь этот шарик, Ярослав. Власть
не имеет границ. Останься Сталин у власти еще лет десять — люди уже ходили бы
по Марсу.
— И готовились высадиться на Солнце, — Заров понимал, что
заводит, провоцирует Визиря. Но иного пути не было. — Ты так и не ответил.
Империя — что дальше?
— Ярослав, ты упрямо считаешь меня гибридом Сталина,
Наполеона и Чингисхана…
— Я не прав? — Заров поймал взгляд Шедченко. Полковник тоже
заинтересовался вопросом.
— Нет, конечно. Мир изменился. Земля беременна смертью.
Ядерное оружие, химическое оружие, «стеллсы» и лазеры на орбитах.
— Ну, последнее пока… — Заров замолчал, увидев насмешливую
улыбку Визиря и отведенные глаза Шедченко. Действительно. Откуда ему знать, что
успело перекочевать из фантастических романов в реальную жизнь?
Власть никогда не любила фантастику. Именно потому, что та
порой говорила правду.
— Ярослав Сергеевич, мир еще взрывоопаснее, чем ты
полагаешь, — Визирь не насмешничал, не кичился своими знаниями, просто
информировал. — Я мог бы рассказать очень веселые вещи, а Коля еще и дополнил
бы рассказ. Вирусы, убивающие избирательно: с ориентацией на расу, возраст или
пол. Психотропное оружие, о котором так любят трепаться бульварные газеты.
Экстрасенсорные группы на службе правительств.
— Тогда чего ты хочешь? Визирь, тебе не прийти к власти!
Остальные готовы довольствоваться тихой победой. Но тебе нужна именно Власть —
открытая и неограниченная!
