Но Кирилл не хотел об этом задумываться.
— О, есть!
Виз нашел-таки незапертую дверь. Может быть ему повезло.
Может быть — он уже начинал чувствовать, где можно найти пристанище. Этим
умением сполна обладают бомжи и беспризорники. Обычно оно приходит не сразу,
лишь к тем, кто продержится первые полгода-год.
Но Визитер очень быстро учился.
Электричества в квартире, конечно, не было, хотя Кириллу и
показалось, что в прихожей на шнуре болтается лампочка. Вытянув руки они
добрели до оконного проема, заглянули вниз.
В вагончике сторожа горел свет. В занавешенном окошке
мелькали тени — кто-то там расхаживал. Кирилл подавил всхлип. Все. Забыть. Это
уже не его. Раньше, возвращаясь поздно домой, он смотрел на такие вот огоньки в
окнах контор или магазинов с легким снисхождением — кому-то приходится
довольствоваться казенным уютом вместо домашнего тепла. Теперь наоборот —
обшарпанный вагончик, продавленная железная койка и горячий чайник будут
казаться ему недоступным раем.
— Кирилл, не хнычь! — строго сказал Визитер.
— Виз… мы где спать будем?
— Сейчас придумаем. Блин, почему тут линолеум, а не паркет!
Муниципальный дом, точно… А на линолеуме не поспишь, простудимся. Пошли.
Во второй комнате тоже было пусто и холодно. Окно выходило
не на стройплощадку, а на соседние дома, давно уже заселенные, обжитые. Почти
все окна светились.
— Так, помогай, — деловым тоном сказал Визитер.
Даже вдвоем они возились минут пять, прежде чем смогли снять
с петель дверь между комнатами.
— Держи! — завопил Виз, когда дверь стала оседать на него.
Они кое-как избежали шума. Все-таки картон, наколоченный на
доски, это не слишком тяжело даже для мальчишек. Опустили дверь на пол,
отволокли в угол, подальше от окна. Сюда почти не задувало.
— Класс, — бодро сказал Визитер. — Если бы еще ручку
оторвать, места было бы больше…
Он скинул куртку, положил ее на дверь. Объяснил:
— А твоей — укроемся. Еще не очень холодно, можно пару ночей
продержаться.
Кирилл послушно снял куртку, присел, зачем-то стал
расшнуровывать кроссовки.
— Дурак, — беззлобно сказал Визитер. — Разуешься, так точно
простынешь.
— Виз, а что остальные делают?
— Утром узнаю.
— А все-таки?
— Ну, Визирь с полковником и писателем водку пьют, наверное.
А Мария с киллером трахаются.
Обычно от подобных слов Кириллу становилось не по себе. Как
ни смешно, но он совсем недавно более-менее четко узнал детали этого процесса.
И если раньше мог рассказывать неприличные анекдоты весело и бестолково, словно
решал уравнение с иксом и игреком, суть которых не слишком-то и важна… мало ли
почему любовник был голым, когда муж приехал из командировки, может, он мыться
собирался… то теперь стал запинаться и краснеть от подобных разговоров.
Сейчас, однако, слова Виза не вызвали никаких эмоций. Визирь
и Заров водку пьют, Мария и киллер сексом занимаются. Какое это имеет значение,
когда собираешься ночевать на снятой с петель двери, в комнате, где даже нет
рам в окнах.
Наверное, он повзрослел.
— Давай спать, — сказал он.
— Угу. Ой, подожди, я пирожки из куртки вытащу, а то
раздавим!
— Кажется, я их уже раздавил, — признался Кирилл.
5
Утром на даче осталось человек пятнадцать. Охрана, приданная
Визирю генералом. Может быть, спецназовцев и удивляло происходящее, но они по
этому поводу не высказывались. Постягивали свои маски, расползлись по
помещениям. Семен, бледный и невыспавшийся, объяснял им какие-то
профессиональные детали, водил по территории. В саду, там, где нашли мертвую
девушку, расстрелянного пса и еще живого Рината, возились трое криминалистов.
Тела, конечно, увезли.
Ярослав завтракал с Хайретдиновым, в его кабинете. Столик у
камина был слишком низким, приходилось нагибаться, но Визирь явно не хотел
покидать этой комнаты. Он был молчалив и озабочен. Сухо сообщил, что киллер и
Мария в четыре утра покинули гостиницу и сейчас могут быть где угодно. С
финансами у них проблем не возникнет. Визирь уже знал адрес Карамазова и
сообщил его генералу, но вряд ли обыск и засада хоть что-то дадут.
Противники видели их ходы столь же четко, как и Посланник
Власти — их.
Мальчишки, по словам Визиря, ночевали на какой-то стройке.
Единственным интересным фактом Хайретдинов посчитал то, что у них почти нет
денег. Если они не удержатся и пообедают, то, — Визирь в меру грустно
улыбнулся, — к вечеру уже не смогут проехать на метро.
Заров молча ковырял яичницу с беконом. Кажется, Хайретдинов
и не собирался гоняться за детьми. Предоставил их жизни, что, в общем-то, было
столь же безотказно, как пуля.
Зато — давало иллюзию непричастности.
— Ярослав, нам надо торопиться, — хмуро сообщил Визирь. —
Произошедшее уже вызвало шум. Мне надо начинать… работать с верхами. Иначе
потеряю темп.
— И что?
— Сегодня-завтра надо прикончить гадов.
— Как?
— Не решил еще. Придумай, ты же писатель, — Хайретдинов
хохотнул. — Да, мне звонил редактор «Барельефа». Что за хреновину ты вчера
говорил? О подготовке моей предвыборной программы?
— Страховался.
— А… Фотографии тебя, садящегося в мою машину… Я попросил
прислать их мне.
Заров не особенно удивился. Но все же он вчера пробовал
обеспечить свою безопасность. Пытался играть в чужие игры.
— Что будем делать с твоим Посланником?
Ярослав вскинул голову.
— С телом, что будем делать?
— Не знаю…
— Ага. Товарищ Хайретдинов должен решать миллион дел
одновременно… Тебя не очень огорчит безымянная могила?
— О чем ты, Визирь?
— Посланника оденут в лохмотья и подвесят в лесопарке. Бомж,
покончивший с собой — ничего интересного для милиции. Смерть явно от
самоповешения, кого искать-то? Физиономии твоей в розыске нет, заявлений о
пропаже человека не поступало… Через неделю все о нем забудут.
Заров молчал, глядя в сосредоточенное лицо Визиря. Квартира
снята на его документы. Через пару дней тело начнет вонять.
— Это сложно сделать, Визирь?
— Практически — как заказное убийство. По цене. Будешь мне
немного должен, — Визирь кивнул, как бы принимая решение. — Если хочешь, место
захоронения потом узнаем. Сможешь навещать, цветы носить.
