— Далеко едете?
— В Москву, — снимая куртку ответил Ярослав. В купе сразу
запахло уличной сыростью.
— А… — похоже, цель поездки вызвала какие-то свои
ассоциации. — Оттуда?
— Отсюда, — Слава задумчиво похлопал по комковатому грязному
матрасу. Из-под свалявшегося клетчатого одеяла выскочил таракан, стремительно
уносясь вверх по стене. Ярослав отвернулся.
Удовольствия поездки начинались.
— Бабушка едет до Саксаула, — сказал мужчина. Помедлил и
добавил: — Там ее встретят.
— Прекрасно, — Слава подтянулся, запрыгивая на полку.
Осмотрел лампочку ночника, кивнул, сползая обратно. — Пойдем покурим, брат?
Ярослав молча вышел следом. Отойдя на пару шагов по коридору
Слава тихо выругался.
— Так и знал… проходное купе.
— Поздно брали билеты.
— Теперь всю дорогу будут прыгать бабки и щеглы с наркотой…
— Слава пнул дверь, протискиваясь в тамбур. — Может заплатим проводнику, чтобы
после Саксаула не подсаживал?
Ярослав пожал плечами. Как ни странно, злость Визитера
гасила его собственное раздражение.
— Слушай, какое это имеет значение по сравнению с целью
нашей поездки?
— А что значил твой развод по сравнению с мировой
революцией? — Слава протянул ему сигарету. — Ладно, ты прав… Потерпим.
В тамбур вошли еще двое мужчин, о чем-то оживленно спорящих.
Ярослав поймал быстрые, любопытствующие взгляды в их сторону. Близнецы —
явление, что ни говори, редкое…
— Хороший сюжет, — вполголоса сказал Слава.
Ярослав удивленно поднял глаза.
— Цивилизация, где близнецы — норма. Как отразилась бы на
психологии людей, на общественном устройстве такая маленькая биологическая
деталь?
— Никак. Близнецы обычно стараются не походить друг на
друга.
— Не скажи. Это влияние общества, под которое они адаптируются.
А если одиночки — исключение? Если президентами всегда избирают двоих. Если
семьи состоят из двух идентичных пар мужчин и женщин? Если смерть одного
близнеца вызывает такой шок, что второй просто не может жить?
Слава затянулся сигаретой, продолжил:
— А главный герой — одиночка. От рождения или в результате
несчастного случая.
Ярослав помедлил секунду.
— Интересно. Но я не продал бы такой роман.
— Мечи и бластеры, конечно, более интересны и важны для
общества, — кивнул Слава. — Человеческая разобщенность — это для яйцеголовых
идиотов.
— Ты не прав. Это и мне куда менее интересно.
— Само-собой. Ты продукт среды. Ты адаптируешься. Гасишь
свои комплексы и обиды. Зарубить пару обидчиков в средневековом замке куда
веселее, чем думать по-настоящему.
— Можно подумать, что ты — иной.
— Иной. Я несовершенен, но все, что можешь ты, во мне
развито по максимуму. Ты не понимаешь живых людей. Хватаешь одну-две детали, и
дальше лепишь свои отражения. Я — мог бы говорить о настоящих людях. Ты
раздуваешь любую жизненную проблему во вселенский конфликт. Я — мог бы говорить
о мире во всем его многообразии.
— Спасибо за комплимент.
— Это только начало, — Слава усмехнулся, открыл дверь
тамбура, запустил окурок в щель между вагонами. — Идем, сейчас поезд тронется.
Ярослав помедлил, прежде чем двинуться следом. Было ощущение
плевка в лицо — пусть даже ни одно слово Визитера не было для него неожиданным.
«Мысль изреченная есть ложь…» Куда там. Мысль изреченная — есть пощечина.
— Не комплексуй, — бросил через плечо Слава. — Если мы
победим, то напишем такое…
— Ты напишешь.
— Да нет же, вместе. Я могу лишь то, что можешь ты. Так что
— подтянешься.
Старушка уже обустраивалась в купе. Столик заполнили
полиэтиленовые пакеты с баурсаками, мясом, куртом, казы и неизменными в дороге
вареными яйцами — очевидно, это был самый яркий пример пересечения культур.
— Я выгреб весь твой холодильник, — сказал Слава. — Но там
оказалось немного продуктов.
Он сдернул сумку с полки, расстегнул молнию.
— Зато коньяк ты нашел.
— Конечно…
Ярослав молча смотрел как Слава сдирает акцизную марку,
жестяной колпачок, полиэтиленовую пробку, поморщившись, нюхает горлышко…
— Пойдет. Что, поехали?
Старушка, забравшаяся с ногами на полку, безучастно
наблюдала за ними.
— Ваше здоровье, бабушка, — сказал Визитер.
Ярослав принял от него бутылку, усмехнулся:
— Есть же стаканы, урод.
— Ничего, все свои. Давай, ты всегда верил в снятие стрессов
алкоголем.
Коньяк был все-таки мерзким. Ультразвуковая возгонка дубовых
опилок… французского винодела хватил бы инфаркт, увидев, как готовят коньяк в
Азии.
— Я думаю, мы уже не успеем спиться, — сказал Слава, с
улыбкой наблюдая за ним. — Так что, давай…
— Как ты думаешь… — Ярослав перевел дыхания, возвращая
бутылку, — кого выбьют первым?
— Вчера я называл мальчика и старика.
— А сегодня?
Визитер пожал плечами.
— Сегодня я не хочу думать, Ярик. Но одно могу сказать точно
— прежде чем доберемся до Москвы, список сократится.
2
Владислава Самохина близкие друзья за глаза называли
«следак». Он действительно когда-то служил в органах. Увольнение — увы, не по
собственному желанию — его особо не огорчило. Жизнь предоставляла
предприимчивому, неглупому, пусть и немолодому уже человеку достаточно
возможностей. Жизнь была хороша. Она состояла из лохов, не способных ни
отстоять свои права, ни взять чужое, и приятелей — умеющих и то, и другое.
В уютной нише торговли недвижимостью фирма, совладельцем
которой он был, занимала совсем небольшое место. Но — очень, очень теплое.
Отношения Владислава с его единственным начальником —
Геннадием Морозовым — были скреплены многим. Не в последнюю очередь рядом удачных
операций, когда завещавшие свои квартиры фирме престарелые москвичи умирали
после пары месяцев обещанного «пенсиона». Своей смертью, конечно, умирали. Как
может быть иначе.
Здоровье старого человека — такая хрупкая вещь. Порой
удивляешься, какие невинные причины могут вызвать летальный исход.
Жаль лишь, что последнее время старики предпочитали умирать
с голоду, но не подписывать никаких документов на свои несчастные квадратные
метры…
