— Привет, мам, — сказал Сашка. И кивнул Николаю.
СЛОВНО ОНИ УЖЕ ВИДЕЛИСЬ…
— Сашенька, дядя приехал, — садясь на краешек постели
сказала Таня.
— Я знаю, — с легким недоумением Александр посмотрел на
мать, потом на Шедченко.
Николай перевел взгляд на Анну.
— Где он?
— Кто?
— Не надо придуриваться. Вы знаете, о ком я.
— Здесь больше не было ни единого человека, — врач
победоносно улыбнулась ему. — Что вы хотите?
А ЧТО ОН, СОБСТВЕННО, ХОЧЕТ? ОН САМ ОТКАЗАЛСЯ ИДТИ В
БОЛЬНИЦУ С ДВОЙНИКОМ. ОН СДЕЛАЛ СВОЙ ВЫБОР. ДОЛОЙ МИСТИКУ И СОМНЕНИЯ. ЖИЗНЬ
ТАКОВА, КАКОВА ОНА ЕСТЬ… И БОЛЕЕ НИКАКОВА…
Шедченко прошел по палате. Посмотрел в окно — словно что-то
внутри подталкивало его.
В глубине больничного двора он увидел маленькое одноэтажное
здание, увенчанное кирпичной трубой метров пяти в высоту. Из трубы шел густой
дым.
— Что у вас там?
Врач даже не подошла к окну.
— Морг.
— С крематорием?
Татьяна испуганно смотрела на него.
— После ампутаций, — сухо сказала Анна, — остается
биологический материал, подлежащий уничтожению.
Шедченко стало подташнивать. Он повернулся к врачу — и та
увидела в его глазах что-то такое, что заставило ее отступить.
— Я бы не советовала вам продолжать эти разговоры, — быстро
сказала Анна. — Состояние вашего племянника утром резко улучшилось. Но это
нестойкое улучшение, и не стоит его разрушать.
Николай подошел к ней вплотную. Прошептал одними губами:
— Вы убили его.
— У него был выбор. Как и у тебя сейчас.
— Кто вы?
— Мария.
— КТО ВЫ?
— Мир. Свет. Любовь.
— Это ложь.
— Не тебе решать, что ложь, а что правда. Без него — ты
ничто. Но отныне ты свободен, и можешь сделать выбор. Стань на нашу сторону.
Помогай нам. И ты войдешь в мир, который будет завтра. Ты не нужен этому миру —
но ты поможешь ему прийти, заслужишь прощение и покой…
— Коля! — выкрикнула Татьяна. Шедченко вздрогнул,
отворачиваясь от Марии.
Сестра и племянник смотрели на него. Непонимающе и со
страхом.
МИР, СВЕТ, ЛЮБОВЬ…
— Сашка, я должен уехать на пару дней, — сказал он, касаясь
его руки. — Держись, мужик.
— Дядька, ты сам-то здоров? — Сашка задумчиво смотрел на
Шедченко.
— Уже нет, — спокойно ответил он. Достал из кармана
бумажник, молча отсчитал пять зеленых сотенных. — Таня, держи. Вам пригодится.
— Ты…
— Мне надо ненадолго уехать.
Он не стал говорить ни «прощай», ни «до свидания», ибо не
мог сделать выбор между словами.
— Я вас убедила? — спросила та, кто выбрала имя «Мария».
— Вы напомнили мне, что существует выбор.
— Прототипы не ведут собственных игр. Они способны лишь
помогать пришедшим.
— Я понимаю.
Шедченко отступил в коридор — провожаемый растерянным,
непонимающим взглядом сестры, легким взмахом руки Сашки и укоризненной печалью
в глазах Марии. Уже в коридоре он посмотрел на дверь ординаторской. И увидел
еще одну женщину в белом халате — словно отражение Марии. Только в ее взгляде
было слишком много тоски.
— Ты сглупила, девочка, — прошептал он. Анна — настоящая
Анна, словно окаменела, подобралась:
— Это сделала я!
Шедченко удержался. Довольно легко. Сейчас он понимал,
почему его двойник погиб.
— В нем было больше любви, чем в вас обеих. Он не мог убить
женщину.
— Значит, не сможешь и ты.
— Я найду того, кто сможет.
Он побежал по лестнице — грузный стареющий мужчина в чужой
военной форме. Попадавшиеся навстречу люди — персонал шел на работу,
прижимались к стенам.
И все же в одном Мария была права. Шедченко помнил имена — и
теперь у него был выбор.
10
Валентин Веснин не ложился этой ночью. Молчаливый замкнутый
паренек, двадцатипятилетний специалист по трехмерной графике, популярный в
узких кругах создатель рекламных клипов все равно не смог бы уснуть.
Кирилл Корсаков так ничего ему и не сказал. Впрочем, у
Валентина уже не было ни малейшего желания его расспрашивать. Он накормил
Кирилла — мальчишка явно был голоден, однако ел равнодушно и медленно, словно
выполняя скучную, но необходимую работу. Перестелил свою кровать — Кирилл все
так же равнодушно кивнул, вяло поинтересовался:
— А ты где будешь спать?
— У меня работы много.
— Ясно, — Кирилл задергал руками, стягивая свитер. — Валя…
— Что?
— Ты не думай, будто сошел с ума. Тот, кто звонил, это тоже
я. Только другой.
— Тебя когда разбудить? — помолчав спросил Веснин.
— В семь. Или, если я опять позвоню.
Валентин кивнул, поворачиваясь к монитору. Пентиум
«стодвадцатый» меланхолично гонял готовый ролик. Веснин остановил картинку,
помедлил, вслушиваясь, как Кирилл забирается под одеяло. Затих, потом
пробормотал:
— Извини, что впутываю тебя. Я просто устал очень. Я завтра
уйду.
СЛОВНО ЗАКЛИНАНИЕ — «Я ЗАВТРА УЙДУ»…
Минут пятнадцать Веснин сидел, не шевелясь. Потом вышел из
«три-д-студио», помедлил мгновение и включил терминал.
Телефон в прихожей тонко задребезжал, вторя набирающему
номер модему. Веснин вздрогнул, покосившись на кровать, но Корсаков не
проснулся.
Он подключился к Интернету с первой попытки, секунду
поколебался, соображая, где можно получить информацию быстрее всего. Было
несколько хостов, где постоянно болтались свежие городские новости. Но сейчас
ему не хотелось пробираться через горы ненужных сплетен. Валентин переключился
на «столичные разговоры» — постоянную конференцию, работающую в реальном
времени. Глянул в информационное окошко — сейчас на линии болталось семнадцать
человек. Разговор шел о политике, о предстоящих выборах, о тех ляпах, которые
допустили те или иные кандидаты. Разговор был жарким — в конференции сейчас
вертелись два коммуниста, стойко отбивающиеся от идейных противников.
