* * *
Времени оказалось даже больше, чем надо: как выяснилось, к началу занятий приходить бесполезно — времени на беседы ни у кого нет. Пришлось дожидаться окончания пары.
На перемене я заприметила небольшую группу девушек, стоявших у окна и лениво о чем-то переговаривавшихся.
— Девчонки! — сделав глазки покруглее, обратилась к ним я. — А можно спросить у вас… я хочу поступить на курсы, не расскажите, как здесь у вас все происходит?
— Как обычно — ходишь на занятия, потом сдаешь зачет и получаешь свидетельство об окончании.
— Или не ходишь и… получаешь свидетельство, — с усмешкой сказала одна из девушек.
— Как это? — очень удивилась я.
— Так это. Нужные знакомые есть — можешь не напрягаться. У нас в группе сорок пять человек числится, а на занятиях и двадцати ни разу не бывало. А «корки» наверняка все получат.
— Ничего себе! А тем, кто ходит, это какую-то пользу приносит? Не в смысле зачетов, а в смысле знаний?
— Какое там! Для галочки пару отсидят, свое отбарабанят — и взятки с них гладки.
— А берут дорого?
— За зачет? — с иронией спросила девушка, намекнувшая, что можно получить зачет, не посещая занятий.
— Да нет, за обучение.
— Нам мало не кажется. Да было бы еще обучение, а то… не поймешь что…
— Знаете, девчонки, — заговорщическим тоном сказала одна из девушек, — я однажды в деканат зашла, у них там шкаф раскрыт был, и в нем, представляете, зачетки прямо стопками друг на друге лежат. А стопка — на всю высоту полки!
— Ни хрена себе масштабы!
— А это что означает? — наивно поинтересовалась я.
Девушки посмотрели на меня, как на законченную идиотку, и со снисходительным цинизмом объяснили вещь, по их мнению, элементарную:
— А то, что зачетки приготовлены для проставления зачетов, вот что это означает. Когда нужный преподаватель в деканат заходит, ему партию зачеток дают — он пустые графы и заполняет.
— Вот это да-а! — изумленно протянула я. — Дела у вас тут…
— Да какие это дела, так сейчас везде, а вот руководители наши, Залесский с Разумовым, эти и в самом деле крутили дела.
— Правда? — Всеми силами я старалась не показать, насколько интересует меня продолжение разговора.
Девушки было замялись, но, видимо, не узрев в моей личности ничего настораживающего, продолжали разговор.
— Правда. У меня знакомая есть в деканате — Юлька. Знаешь ее, Свет?
Ироничная девушка, которую, как оказалось, звали Света, понимающе кивнула.
— Света рассказывала: как-то раз провели деньги, вроде бы на покупку калькуляторов, а завскладом как прикопался: «Где калькулаторы? Деньги получали — показывайте! Или деньги, или калькуляторы». Юлька говорит: «Я сижу — угораю. Захотел денег! Они давно уж у Залесского в приходе учтены и расписаны».
— Да-а, дела… А ты говоришь — обучение, — с некоторой даже укоризной посмотрела на меня одна из девушек.
— Или еще: проводят деньги как плату за обучение, а студентов таких не числится. Спрашивается — откуда они их берут?
А вот это уже действительно интересно! Это ведь не что иное, как классическое отмывание нелегальных доходов. Чем же они занимались тут, на этих тихих и ничем не примечательных курсах? И потом: это весьма и весьма существенная предпосылка для появления мотива к убийству. Если предположить, что и у господина Разумова был такой же оригинальный характер, как у господина Залесского, вряд ли их отношения были безоблачными. Да и девочки из исторического деканата намекали на то, что в последнее время они часто ссорились… Как будто в подтверждение моих догадок одна из девушек задумчиво произнесла:
— Да уж, крутили они тут неслабо… Только грызлись постоянно. Оно и неудивительно — денежек всякому хочется, и чем дальше, тем больше… И это убийство, еще неизвестно, кто его…
Ого! Чем дальше в лес, тем больше дров! Ну что же ты растерялась-то, милая моя, — продолжай! Но девушка продолжать не стала, и я, в качестве новенькой, решила задать вопрос:
— Какое убийство?
Однако номер, к сожалению, не прошел.
— Никакое, — остановили слишком разговорчивую девушку ее бдительные подружки. — Пошли, сейчас звонок будет.
Так и не довелось мне узнать, что думают о загадочном убийстве профессора курсистки. Но и без этого выведала я достаточно.
Уже совсем поздним вечером, возвращаясь домой, я пыталась мысленно разложить по полочкам все данные, которые мне сегодня удалось получить.
Из разговора с девочками из деканата было понятно, что высказывание жены профессора о том, что все в нем «души не чаяли», как минимум преувеличение. Отношение к нему окружающих было скорее сдержанно-равнодушным.
Учитывая информацию, полученную от курсисток, можно предположить, что уважаемый профессор был нечист на руку. Хотя не такое уж это из ряда вон выходящее событие. Кто же не будет пользоваться, имея возможность? А вот стычки с Залесским — это факт, на который следует обратить внимание. Шутки шутками, а в девяти случаев из десяти — где деньги, там и мотив.
Что еще? Экспрессивный мальчик, слишком резко переходящий от восторга к отчаянию? Если он общался с профессором достаточно тесно, мотив мог быть и у него, хотя в одиночку он не сумел бы справиться и с хромой курицей. А для того, чтобы позвать помощников, он должен был их как-то заинтересовать, что всегда очень сложно, если мотив личный. Кому какое дело до ваших симпатий и антипатий? Разумеется, проверить нужно будет всех.
Поднявшись к себе и открыв дверь в квартиру, я вдруг поняла, как сильно устала сегодня. Вроде бы и землю не пахала, и бревна не таскала, а ощущение такое — упасть бы сейчас без движения и до утра не вставать.
Это все разговоры. Болтаешь, болтаешь, что-то изобретаешь, и все время — в напряжении, все время боишься на чем-нибудь попасться. И ведь попалась-таки! Сволочь Залесский! Надавать бы ему по морде вместо всех этих разговоров. И ему наука, и мне польза — по крайней мере, хоть психологическая разрядка была бы.
Но в данный момент мне нужна подзарядка. Я сварила кофе, закурила и попыталась составить план своих действий на ближайшее время. Завтра воскресенье, посещение официальных учреждений отменяется. Из тех, кто был назван женой профессора в качестве наиболее частых контактеров, я не встречалась еще с Верой Иосифовной Зильберг. Ее-то персоной я и займусь в следующий понедельник, а завтра нужно будет сделать одну вещь, не менее важную, чем все эти встречи и разговоры. А их наверняка будет у меня в этом деле еще предостаточно.
Чем глубже я вникаю в это дело, тем больше передо мной новых данных, по своей значимости — приблизительно равных. Осмотр трупа показал, что возможны все три варианта убийства: неизвестные хулиганы, студенты и нанятые исполнители, и они имеют практически одинаковые шансы на победу. Беседа с коллегами профессора и студентами показала: кого ни возьми — у всякого мог быть какой-нибудь мотив; и не показала ничего, что указывало бы на мотив, достаточно сильный для того, чтобы совершить убийство. Наверняка общение с пока еще неизвестной мне Верой Иосифовной тоже приведет к чему-то подобному.
