Надо ехать в Покровск. Снова разыгрывать выпускницу милицейской школы и вести бесконечные разговоры. Ох уж мне эти разговоры! Кажется, легче двадцать раз морду кому-нибудь начистить, чем заниматься этим нудным переливанием из пустого в порожнее! На один процент действительно стоящей информации — девяносто девять процентов мусора. Да еще, того и гляди, заврешься на чем-нибудь!
От расстройства я даже закурила. Паршивое дельце, давно у меня таких не было. Сплошные разочарования и противоположности. Однако, докурив, я строго сказала себе: хватит морально разлагаться, пора заняться делом. Подкрасившись и облачившись в джинсовый костюмчик, я отправилась в Покровск.
Приехав в Институт кооперации, я навестила знакомых мне девочек из исторического деканата и спросила у них, в какой группе учится Сергей Жигалин. Оставалось только изучить расписание и узнать, в какой аудитории занимается нужная мне группа.
К началу большой перемены я уже сидела в засаде, поджидая, когда из дверей аудитории появятся студенты и я смогу наметить себе жертву, на долю которой придется нелегкая участь — снабдить меня информацией.
Наконец двери открылись, и из них вывалилась толпа народа, в едином порыве устремившаяся, скорее всего, в столовую. Только несколько девчушек никуда не спешили, а весело переговаривались с парнями. В одном из них я узнала приятеля Жигалина, с которым он выходил вчера покурить, когда я следила за ним. Что ж, кумушки, вас-то мне и нужно!
Через некоторое время юноши удалились, а девушки так и остались стоять в нише у окна. Я направилась к ним, еще не зная, как начну разговор, но полностью доверяя своим импровизаторским способностям.
— Девчонки! Привет! Можно поговорить с вами?
Сначала они отнеслись ко мне несколько недоверчиво, но, когда я рассказала им про милицейскую школу и намекнула, что они могут помочь своему товарищу, дав какую-либо информацию, подтверждающую его алиби, они очень оживились.
— Сережка — он такой… Чуть что не по нему — сразу начинает психовать. Но вы не думайте, он просто языком болтает. Он такого сделать не мог.
Вспомнив все увиденное и услышанное в подвале, я очень посочувствовала этой девочке, но не стала разрушать ее иллюзии. Найдутся желающие и без меня — тот же Сережка. Жизнь такие заблуждения быстро исправляет.
— А вы не можете сказать, где он был ночью двадцать четвертого?
— Конечно, можем.
— Правда?! Это бы мне очень помогло.
— Да тут никакого секрета нет, это вам многие смогут подтвердить. В ту ночь все у Генки на дне рождения были. И наши, и с параллельного…
— А кто это — Генка?
— Макаров Генка, с параллельного потока. Он как раз из той группы, которую Разумов курировал.
Разговор становился все интереснее.
— И эта группа тоже была?
— Да. Сначала только они и были, ну и наши девчонки, а Сережка с друзьями попозже подошли, уже часам к одиннадцати.
— А вы не поможете мне уточнить одну деталь: если я не ошибаюсь, в той группе с параллельного потока несколько человек дополнительно занимались с Разумовым по истории — факультатив или что-то в этом роде…
— Это Незнамов, что ли?
— Да, кажется, у кого-то там была такая фамилия…
— Ну да, Незнамов и вся их компания… они тоже там были.
— Вы это точно помните?
— Конечно. Они-то там и зажигали, пока наши ребята не пришли. Ну а потом Сережка со своими пацанами стал хороводить. Так прикольно было — до сих пор все тащатся!
«Представляю себе», — подумала я, вспомнив Сережку и его разудалых «пацанов».
— А у этого Генки, что — квартира большая? Как вы там все поместились?
— Да он в частном доме живет, там места — хоть отбавляй. Далековато, правда…
— Не в центре?
— Не-ет, совсем не в центре. Мы пешком туда шли… с занятий. Показалось, целая вечность прошла, пока доплелись.
— Так, значит, Жигалин весь вечер был у Генки?
— Да, и Жигалин, и Сережка с пацанами, и все мы… До утра гудели. Пацанам, как всегда, не хватило, так они замучились бегать в магазин… там круглосуточный далеко. Принесут, не успеют оглянуться — опять надо бежать. Умора!
Это подтверждает алиби Незнамова и его приятелей. Разве что периодические отлучки внушают некоторое сомнение… Но в принципе они там все были друг у друга на виду. Если бы кто-то ушел надолго, наверняка бы заметили.
— И много народу было?
— Наших, считай, почти две группы да еще Сережкины пацаны…
— А если бы кто-то ушел, это бы заметили?
— Да никто не ушел, мы и по домам возвращались так же, как пришли, все со своими компаниями.
— А когда возвращались, не помнишь?
— Часов в пять, наверное, светало уже.
— Да, неплохо посидели. Разошлись-то удачно?
— Ой, я лично еле доползла.
— Значит, праздник удался?
— Это точно!
Разобравшись с днем рождения, я попыталась узнать у этих девочек какую-нибудь дополнительную информацию насчет взаимоотношений Разумова и его факультативной группы, но оказалось: в том, что касается учебных будней, они не слишком осведомлены о делах друг друга.
— Нормальные были взаимоотношения, — сказала одна из девушек. — Занимались по истории, говорили, что очень интересно, даже нам как-то предложили присоединиться.
— А вы что?
— Да ну ее, эту историю, на занятиях надоедает.
Так и не добилась я ничего более конкретного по интересующему меня вопросу двусмысленного поведения студентов. Неужели придется мне на девочку давить? Но, раз я не имею никаких данных, хотя бы косвенно указывающих, в каком направлении должно осуществляться такое давление, предпринимать эту крайнюю меру пока не стоит. Не имея фактов, я могу впасть в ошибку и сделать акцент не на том, на чем следует, и тогда пугливая Зина либо просто соврет мне, чтобы отвязаться, либо перепугается окончательно и совсем откажется разговаривать.
Девочки давно уже ушли по своим делам, а я все стояла в нише у окна, анализируя только что полученную информацию. Нечто в ней было такое, что не давало мне успокоиться. Какая-то мелочь, которую я отметила скорее подсознанием, чем разумом, и которую благодаря этому никак не могла воспроизвести на логическом уровне. Как заноза, эта мелочь сидела в голове и не давала выстроить правильную модель, подтверждающую алиби студентов.
Зная по опыту, что в таких случаях нужно просто ждать, пока мозг не обработает сигнал и сам не выдаст уже готовый результат, я заставила себя не думать о дне рождения. Полностью переключилась на поиск дополнительных способов получения информации о взаимоотношениях профессора Разумова и юных исследователей истории.
