Поляк отцепил Артемия Ивановича, быстро вышел в ложу и взглянул в указанном направлении. Сеньчуков стоял спиной к залу, держа руку с револьвером за спиной.
— Хотел вам урезать наградные, но теперь совсем не дам, — сказал капитану генерал сердито. — Что у вас с правой рукой? Отсохла? Держать руку за спиной в присутствии командира никакими уставами не предусмотрено.
Капитан положил револьвер на барьер и осторожно вытянул правую руку вдоль туловища.
— Вы решили распространить ваше сотрудничество с охранным отделением и на меня?! Убирайтесь отсюда! Вы меня слышите?!
Капитан неловко оглянулся, чтобы бросить взгляд в ложу кухмистера, револьвер соскользнул с барьера и упал в партер. Капитан опрометью бросился вон.
Фаберовский вернулся в аванложу.
— Ваше дочка — такое сокровище, — говорил Артемий Иванович кухмистеру, сидя на диване. — Только я совсем обессилел после всего этого. Мне бы вздремнуть после всех этих страстей. Вот после таких мгновений и понимаешь, как хороша жизнь, а, Глафира Петровна?
Та засмущалась и пошла красными пятнами.
— Должно быть, я Его Высочество смутил. С моей стороны было, конечно, бестактно. Бестактно напоминать ему при всех о том, что произошло между нами той ночью. Но я ведь только хотел сказать ему, что уже и первый сюжет для нашей мастерской готов. — Артемий Иванович обернулся к Фаберовскому. — Я решил, Степан, с твоей барышни охранительный жизнеутверждающий портрет написать. «Курсистка на виселице во дворе Шлиссельбургской крепости». Слушай, а мне звезду Бухарскую дали? Я что-то не помню.
— Не дали тебе ничего! Сказали, что пьяным мордам не дают, — огрызнулся Фаберовский.
Куда направился капитан Сеньчуков, когда генерал выставил его из ложи? Может быть сюда? И есть ли при нем еще какое-нибудь оружие? Не обращая внимания на семейство кухмистера, поляк достал из кармана штанов револьвер и заткнул его за пояс. Потом приоткрыл дверь в коридор променуара и выглянул наружу. Капитана Сеньчукова среди гуляющей публики не было. Зато его сразу заметила Варенька.
— Я вас не дождалась, решила сама прийти, — объявила она ему, сияя. В руках у нее была початая бутылка шампанского и пустой бокал. Фаберовский закрыл за собой дверь ложи и отнял у нее бутылку.
— Варенька, и давно вы так бродите по театру с бутылкой?
— Как вы ушли. Мне стало скучно. Я сперва с жандармами выпила, а потом вас пошла искать.
— Что, и жандармы пили?!
— Нет, я одна пила. Им на службе не положено. Можно, я вас поцелую?
— Не стоит. Идите в ложу. Только что пытались убить пана Артемия.
— А вы, граф, оказывается, предпочитаете общество пьяных курсисток?
Фаберовский обернулся. Позади него стояла приставша Сеньчукова под руку с отцом.
— Что такое?! — спросил он, закипая.
— Граф, мне нужно сказать вам пару очень важных слов, — сказала Сеньчукова и, взяв поляка за рукав, решительно повела его за собой. Варенька тотчас схватила Фаберовского за другой рукав.
— Сударыня, куда вы его ведете?! Сегодня это мой кавалер!
— Кто это, граф? — презрительно спросила приставша.
— Вы раздерете сейчас мой единственный гарнитур! — вспылил поляк, выдергивая рукава у соперничающих дам. Едва затянувшаяся рана на спине заныла.
— Велите вашей курсистке, чтобы вернулась на свое место на галерку и дожидалась вас там, — сказала приставша.
Вокруг стал собираться народ.
— Я сейчас приду, — сказал Фаберовский, когда Варенька вознамерилась вновь ухватить его за правую руку, которую он уже положил на рукоять револьвера. Он был готов к тому, что как только он войдет в ложу Сеньчуковой, раздастся выстрел, но ничего не произошло.
— Садитесь, — предложила приставша поляку, указав на диван. — Папаша, идите в коридор, принесите графу воды!
Минус развел руками и покорно покинул ложу.
— Граф, спасите меня! Увезите меня, спрячьте где-нибудь, я готова стать вашей содержанкой, любовницей, кем угодно! Вы единственная моя надежда.
— Право, пани, я как-то смущен. — Поляк пересел подальше от разгоряченной приставши. — Сегодня третье число и на вас насели кредиторы? Объяснитесь.
— Как вы могли подумать! Дело не в деньгах! Я ужасно запуталась, и завтра решится моя судьба.
— Вот и ваша вода, профессор, — сказал папаша Минус, входя в аванложу.
— Она стоила мне дороже шампанского. Пока вы будете ее пить, можно вас на одно слово? Фрумочка, теперь ты посиди здесь.
Уксусник взял Фаберовского за рукав и увлек за собой в ложу.
— Простите, профессор, я забыл, под каким именем вы блюдете свое инкогнито. Вы сделали мне вакцинацию за двадцать пять рублей. — Минус слащаво улыбнулся. — Я вполне вас понимаю, и даже в какой-то мере восхищаюсь тем, что вы пожалели мою дочь. Но умоляю вас, что можно сделать, чтобы оно прошло? Оно сильно боли, т и я хромаю, кроме того, этот ужасный синий цвет.
— Я могу сделать вам инъекцию белого цвета поверх синего, — поляк взглянул вниз в партер. — Будет не так заметно.
Внизу между рядами партера ползал на четвереньках, заглядывая под кресла и поднимая дамские подолы, капитан Сеньчуков. Возмущенные дамы били его веерами по голове и спине, а их мужья грозили дуэлью и жалобами полковому начальству. Было слышно, как капитан жалостливо оправдывался:
— Сорок рублей револьвер, помилуйте!
— Она запуталась, спасите ее! — услышал Фаберовский вдруг голос уксусника.
— Дурново сгноит ее в Якутске! Я догадался, вы можете все.
Раздался первый звонок.
— Мне пора, — Фаберовский освободил рукав из пальцев Минуса и направился из ложи.
— Вы сможете приехать за мной в семь часов завтра к флигелям Штаба гвардейского корпуса по Миллионной? — вскочила с дивана приставша.
Поляк кивнул.
— Я буду вас там ждать.
Фаберовский вышел в коридор.
— Очень странно, что в этой вакцине Пастер применил медный купорос, — говорил стоявший у дверей ложи господин в белом галстуке своему собеседнику. — Обычно это вещество в медицине применяется как противоядие при отравлении цианидами. Должно быть, эта бактерия вырабатывает какие-то особые циановые токсины, поражающие мозг человека и вызывающие параноидальные явления.
Черевин ждал Фаберовского на прежнем месте — в буфете второго этажа. Пробившись сквозь публику, с последним звонком устремившуюся на свои места, поляк сел на стул напротив генерала и сказал:
— Только что прямо в зале капитан Сеньчуков пытался убить пана Владимирова из револьвера.
— Капитан что, прямо к ним в ложу пришел?
— Нет, он стрелял из другой ложи, через зал. Пан Владимиров как раз вышел с невестой в ложу.
