— Ты интересовалась Шатровым, — скривил губы в садистской ухмылке Селиванов, который устроился на диване рядом с Пал Василичем, — его уже не вернешь, — с наигранной скорбью вздохнул он, — но он сам виноват, нечего было на рожон лезть. Ишь чего захотел — справедливости! — цинично присвистнул он.
— Хотелось посмотреть на тебя, — с развязным видом сказал Пал Василич, — все думал-гадал, кто такая эта Иванова, что с ней мои ребята справиться не могут. Вот, — бросил он заговорщицкий взгляд на Селиванова, — посоветовались с Ильей Гавриловичем и решили небольшое собрание организовать. Он молодец, ловко все обтяпал. Ты, говорят, трупом Шатрова интересуешься, ха-ха, — с вульгарной раскатистостью засмеялся он, — и в гараже у Коляна побывала. Не там, лапушка, искала, не в том гараже.
Он загоготал еще пуще.
— Не все еще у наших сыщиков доморощенных получается, — с притворным сожалением проговорил Селиванов, — а тем более у бабы. В мужские игры поиграть захотела? Только игра-то твоя затянулась. Но мы это дело поправим.
— Только вот мальцов моих жалко. Но, надеюсь, Илья Гаврилыч поможет, — Богомаз заискивающе посмотрел в лицо прокурору.
— Значит, это вы, — не выдержала я, — покрывали Тагировых? — пристально взглянула я на Селиванова. — А может, и Шатрова посоветовали или приказали убрать? Ведь он мешал вам. Сильно мешал. Даже после того, как его три месяца обрабатывали в СИЗО.
— Какая умненькая! — фиглярствуя, засюсюкал Селиванов. — Именно я, а Пал Василич поддержал. А то она, — он бросил веселый взгляд на Богомаза, — все интересовалась, кто такой Богомаз, что с ним Тагиров дружит. Теперь поняла? Больно ты глубоко копнула. Запомни, Селиванов не любит, когда в его дела вмешиваются! Хотя чего уж запоминать — время твое истекает.
Я и сама понимала это, но у меня была надежда на то, что мне удастся если и не повернуть часы вспять, то все же умереть своей смертью, лежа, как говорится, на пуховой перине. А почему бы нет? Я не стала толкать пафосных речей, мол, какие вы все тут сволочи и гады продажные, какие беспринципные типы. Нет, вся эта беллетристика не по мне. Я была озабочена тем, как мне из этой передряги выбраться. У меня тоже был, в общем-то, приготовлен для Селиванова подарочек, но я не знала, насколько все удачно пройдет. А посему я замолчала, прикидывая в уме, как бы мне улизнуть от этих тяжелоатлетов с автоматами.
Мои размышления прервал Богомаз.
— Ладно, Илья, — Пал Василич, одышливо сопя, посмотрел в сторону Селиванова, — нужно базар кончать.
Прокурор посмотрел на наручные часы и согласно кивнул. Пал Василич, не вставая, — поворачиваться ему было очень трудно, а точнее сказать, невозможно, — поднял свой короткий и толстый, как сарделька, палец и сделал знак стоявшему у него за спиной Рустаму. Тот быстро направил пистолет мне в грудь.
— Да не здесь же, идиот! — заорал на него Селиванов. — Василич!
— Отвези ее куда-нибудь подальше, — потрясая жиром, скомандовал Пал Василич.
— Не шомневайся, Вашилич, — осклабился Тагиров. — Мне ш ней еще за ногу нужно поквитаться.
Они вели себя так, словно меня уже здесь не было. Словно я была бледным хладным трупом, который только оставалось оттранспортировать на постоянное «местожительство» в какой-нибудь овраг, как я понимала. По приблизительным прикидкам, силы были на стороне моих врагов: трое автоматчиков сзади, один с «узи», да еще Тагиров с пистолетом. Но ведь я пока жива, ребята, и руки-ноги у меня не связаны. Я ведь еще могу за себя постоять.
Тагиров, прихрамывая на простреленную ногу, обогнул диван и направился ко мне. Я слегка поводила головой из стороны в сторону, оценивая обстановку. Автоматчики, стоявшие по бокам, развернулись и направили стволы на меня. Когда Шепелявый подошел совсем близко, я оказалась как бы зажатой с четырех сторон. Дело, казалось, совсем дрянь, но в этот момент я как раз и решила действовать.
Ударом ноги я выбила пистолет из рук Шепелявого и собралась уже разделаться с бойцами, стоявшими по бокам, но расположившийся у двери автоматчик среагировал очень быстро. Стрелять он не посмел, так как спокойно мог пристрелить Тагирова или кого-нибудь из теплой компании, оставшихся сидеть на диванах. Тогда он схватил меня за горло и принялся душить. Но у меня в руке уже была приготовлена игла с сонным ядом. Я незамедлительно вонзила ее ему в бедро, одновременно ударом ноги в живот выведя из строя Тагирова. Теперь уже было не до церемоний. К тому же я заметила, что в руках у Селиванова и Пал Василича тоже появились пистолеты. Вот тебе и буддийский храм!
Автоматчик, державший меня за горло, начал оседать, хватка его ослабла, и он всем телом навалился на меня. Двое, стоявшие по бокам, заметили, что с товарищем что-то не то, но стрелять тоже не решились, так как стояли на одной линии со мной. Они опустили свое грозное оружие и кинулись ко мне. Как будто меня можно взять голыми руками! Здесь они, конечно, просчитались. Одному из них я воткнула иглу с остатками зелья в плечо, и он тоже начал засыпать, а вот второй зажал меня «конкретно», как они сами любят выражаться. Я уже стала падать, изнемогая под тяжестью огромных тел, но сумела вывернуться и дотянуться до автомата бандита, который был сзади. Действовать приходилось почти на ощупь. Направив ствол автомата в бедро, я нажала на спусковой курок.
Раздался страшный грохот одиночного выстрела, гильза, выброшенная из автомата, ударила куда-то в стену, и почти одновременно дикий вопль раненого потряс стены кабинета. Я все-таки упала на пол, придавленная сверху разгоряченными телами.
Дальше было совсем уж неинтересно. В кабинете зазвенели стекла, посыпались осколки, и через окна в комнату залетели люди в бронежилетах. Почти в то же мгновение распахнулась дверь, и в кабинет ворвался Стригунов.
— РУБОП! — заорал он. — Всем оставаться на местах, бросить оружие.
— Это провокация, — с достоинством произнес вдруг Селиванов. — Я главный прокурор области и официально заявляю, что на меня было совершено покушение.
— Иванова, ты где? — Стригунов обвел взглядом помещение.
— Здесь, — я кое-как выбралась из-под братков и, обессиленная, осталась сидеть на полу, положив себе на колени ближайший автомат.
— Покажи господину прокурору, что у тебя есть, — весело сказал Олег.
Все с интересом посмотрели на меня. Я жестом факира, вынимающего из пустой шляпы кролика, запустила руку за пазуху и, отодрав скотч, вытащила на божий свет маленького «жучка».
— Весь ваш треп, господин прокурор, — сказал Олег, — записан на магнитофон, да и сейчас продолжает записываться, так что, думаю, подобного рода заявления вам не помогут.
В эту секунду раздался выстрел. Стригунов покачнулся, инстинктивно схватился за бок, куда попала пуля, но на ногах устоял. Пока мы обсуждали прокурорские проблемы, очухавшийся Тагиров дотянулся до пистолета, который я у него выбила, и выстрелил в Олега. Недолго думая, я развернула автомат, который покоился у меня на коленях, и мгновенно спустила курок. Пуля попала Шепелявому прямо в лоб. Он грохнулся на пол, и рядом с его головой тут же образовалась маленькая лужица черной крови.
