— Здравствуйте, — произнес он резким высоким голосом, на полмили разнесенным репродукторами. — И добро пожаловать на церемонию, посвященную памяти Эдди Рейка. Я приветствую вас от имени и по поручению миссис Лайлы Рейк, ее трех дочерей, восьми внуков и всей семьи, и спасибо, что вы пришли.
Перевернув лист с записями, пастор продолжил:
— Карл Эдвард Рейк родился семьдесят два года назад в Гейтерсбурге, штат Мэриленд. Сорок восемь лет назад он женился на Лайле, в то время носившей фамилию Сандерс. Сорок четыре года назад школьный совет Мессины принял его на работу в качестве главного тренера футбольной команды. Тогда Эдди Рейку исполнилось двадцать восемь лет, у него не было никакого опыта работы тренером, и он говорил, что получил эту работу лишь потому, что на нее никто не претендовал. Эдди Рейк проработал тренером тридцать четыре года, выиграв более четырехсот матчей, тринадцать чемпионатов штата — и мы хорошо знаем остальные цифры. Что более важно, он затронул жизнь каждого из нас. Тренер Рейк скончался в среду вечером. Его похоронили сегодня утром, во время частной церемонии, на которой присутствовали только члены семьи, и по личному желанию самого Рейка, а также с согласия семейства Риорданов его положили рядом со Скотти. На прошлой неделе тренер Рейк признался, что всегда думал о Скотти. Он мне сказал, что ждет не дождется увидеть мальчика — там, в раю, чтобы взять его за руку, обнять и попросить прощения.
Точно рассчитанной паузой отец Маккейб подчеркнул значение сказанного. Затем он открыл Библию.
Прежде чем священник заговорил снова, у ворот произошло какое-то движение. Раздался громкий звук из динамика, потом чьи-то голоса. Хлопнула дверь автомобиля. Ничего не понимая, зрители начали переглядываться. Отец Маккейб повернул голову в сторону ворот. Все посмотрели туда же.
Через ворота на беговую дорожку порывисто вышел огромный человек. Джесс Трапп шел в сопровождении двух тюремных охранников, без наручников и в хорошо отутюженной тюремной робе. Охранники ничуть не меньшего роста были тоже в форме. Узнав Траппа, толпа замерла. Держась прямо, он шел по боковой линии с высоко поднятой головой — но в то же время испытывая явное смущение. Где ему сесть? Удобно ли это? Что, если кто-нибудь возразит? Когда Джесс дошел до конца трибуны, он вдруг услышал, что кто-то в толпе произнес его имя. Узнав голос, Джесс остановился как вкопанный.
За ограждением бочком стояла худенькая женщина, его мать. Когда Джесс наклонился над оградой и крепко обнял мать, охранники переглянулись, словно решив подтвердить — да, это нормально, когда их заключенный обнимает мать. Миссис Трапп вытащила из потертой хозяйственной сумки зеленую форму Номер 56-й, отправленный в почетную отставку в 1985-м. Взяв футболку в руки, Джесс посмотрел на бывших игроков, молча взиравших на него с беговой дорожки. Затем быстро расстегнул пуговицы, сняв куртку перед десятитысячной толпой, когда-то кричавшей ему с трибун и требовавшей расправы над противником. Ровный загар неожиданно великолепной мускулатуры произвел впечатление, и Джесс замер, позволив себе и зрителям насладиться этим моментом. Отец Маккейб, как и все, терпеливо ждал.
Встряхнув футболку, Джесс не торопясь натянул ее через голову, затем расправил образовавшиеся там и тут складки. Чересчур натянувшись вокруг бицепсов, ткань туго охватила грудь и шею — но любой из «Спартанцев» отдал бы жизнь за такую мышечную массу. В талии одежда сидела свободно, но когда Джесс заправлял футболку в штаны, казалось, что ткань вот-вот разъедется.
Джесс снова полуобнял мать В публике зааплодировали. Некоторые из захлопавших в ладоши начали вставать. Раздались крики:
— Добро пожаловать домой, Джесс! Мы еще любим тебя!
На трибунах возникло движение. Все встали, и поле захлестнула волна аплодисментов, которыми город награждал своего когда-то падшего кумира. Джесс кивнул, затем неловко махнул в ответ и медленно двинулся к месту для оратора. Как только он пожал руку отцу Маккейбу и обнял мисс Лайлу, овация грянула с новой силой. Боком пробравшись через неровный строй бывших игроков, Джесс опустился на складной стул, тут же потерявший форму. Когда он сел, из его глаз капали слезы.
Отец Маккейб подождал, пока снова станет тихо В этот день торопиться было некуда, и никто не смотрел на часы. Он опять подрегулировал микрофон и сказал:
— Одним из самых любимых мест в Библии тренер Рейк считал двадцать третий псалом. Вот столь любимые им строки. В понедельник мы прочитали их вместе: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня». Эдди Рейк прожил жизнь без страха. Он приучил игроков к той мысли, что робкий и боязливый несовершенен, ибо не удостоится места среди победителей. Кто не рискует — тот не получает награды. Несколько месяцев назад тренер Рейк принял неизбежность собственной смерти Его не испугала болезнь. Он не страшился предстоящих мучений. Рейк не боялся сказать слова прощания тем, кого любил. Он не боялся смерти. Его вера в Бога оказалась сильной и непоколебимой. «Смерть — это только начало» — так он говорил.
Ссутулившись, отец Маккейб отступил от микрофона. Затем махнул рукой, и по этому знаку начал петь хор, составленный исключительно из темнокожих хористок местной церкви. Быстро распевшись, одетые в белые с золотом одеяния хористки завели более энергичную версию «Изумительного благоволения». Как всегда в подобных обстоятельствах, музыка пробудила в зрителях чувства. И воспоминания. В душе каждого из бывших «Спартанцев» возникли образы, связанные с Эдци Рейком.
Для Нили воспоминания о Рейке всегда начинались с удара в лицо, сломанного носа, упавшего в нокаут тренера и драматического возмездия в виде кубка штата. После этого Нили обычно подавлял в себе плохие чувства и начинал думать о чем-нибудь хорошем.
Тренеру редко удается заинтересовать игроков до такой степени, чтобы они посвятили жизнь реализации его установок. С шестого класса, когда Нили в первый раз надел спортивную форму, он всегда искал внимания Рейка. И в следующие шесть лет каждая сделанная им передача, каждая утомительная тренировка, каждая выученная игровая комбинация, каждый поднятый вес, каждый час, когда он обливался потом, каждый инструктаж перед игрой, каждый заработанный им тачдаун, каждый выигрыш, каждое искушение, перед которым он устоял, и каждый совершенный им поступок — все делалось только ради одобрения Эдди Рейка. Нили хотел видеть лицо Рейка, когда выиграл матч с «Хейсманом». Он мечтал, что Рейк позвонит ему после того, как «Тек» завоюет национальный кубок.
Но редкий тренер продолжал считать неудачи, если спортивная карьера игрока была закончена. Когда врачи сообщили Нили, что он больше никогда не сможет играть, возникло такое чувство, будто он обманул ожидания Рейка. Когда расстроился его брак, Нили, казалось, ощущал на себе недовольный взгляд Рейка. Нили вяло плыл по течению лишенной каких бы то ни было амбиций карьеры риэлтера, зная, что Рейк, окажись он поблизости, непременно прочитал бы ему лекцию. Возможно, смерть избавит от витающего над ним демона. Впрочем, у Нили имелись сомнения.
Когда хор закончил пение, на место оратора вышла старшая дочь тренера Элен Рейк Янг, с листом бумаги в руках. Ей, как и сестрам, по окончании школы хватило ума убраться из Мессины, чтобы вернуться, лишь когда этого настоятельно требовали семейные обстоятельства. Тень отца оказалась слишком велика, чтобы дети могли жить в родительском доме Старшей дочери Рейка было за сорок, она работала в Бостоне психиатром и сейчас производила впечатление инородного тела.
