— А меня в армию, — сказал Силос.
— Счастье, что ты не сел в тюрьму, — заметил Пол.
Силос фыркнул:
— Дело пока не закрыли.
К воротам подъехала еще одна машина. Остановившись, водитель погасил фары, но из машины никто не вышел.
— Тюрьма — это не круто, — сказал Колпак, и все дружно засмеялись.
Нили заметил:
— У Рейка были любимчики. Но я к ним не относился.
— Тогда почему ты здесь? — спросил Коротышка Орли.
— Сам не знаю. Думаю, по той же причине, что и вы.
В первый год учебы в «Теке» Нили съездил в Мессину на домашний матч «Спартанцев». На церемонии, устроенной в перерыве матча, проводили в почетную отставку его 19-й номер. Овация не кончалась и не кончалась, зрители аплодировали стоя. В итоге первый удар задержался на несколько секунд, что обошлось «Спартанцам» в пять ярдов и побудило тренера Рейка, выигрывавшего 28:0, разразиться дежурным рыком.
Игра оказалась единственной виденной Нили после отъезда из города. Через год он попал в больницу.
— Когда успели сделать бронзовый памятник Рейку? — спросил Нили.
— Спустя пару лет после того, как его уволили, — ответил Эйгер. — Деньги собрали болельщики. Они нашли десять тысяч долларов и оплатили бронзу. Хотели подарить Рейку перед началом игры. Рейк отказался.
— Значит, он больше не ходил на стадион?
Эйгер махнул рукой в сторону холма, лежавшего за зданием раздевалки на некотором удалении:
— Вроде. Перед каждой игрой он выезжал на Каррз-Хилл и останавливался на одной из тех гравийных дорог. Они с мисс Лайлой сидели там, слушали радиорепортаж Бака Кофи и смотрели игру. Далековато, чтобы видеть подробности. Но так Рейк давал городу понять, что следит за событиями. Отыграв половину встречи, команда поворачивалась к холму, пела боевой гимн, и Рейку махали руками все сидевшие на трибунах десять тысяч.
— Это было круто, — кивнул Эймос Келсо.
Пол сказал:
— Рейк знал, где и что делалось. Два раза в день ему звонил Кролик и докладывал слухи.
— Он жил затворником?
— Не общался ни с кем, — ответил Эймос. — По крайней мере первые три-четыре года. Пошли слухи, что он собирается уехать, но слухи мало что значили. Да, каждое утро Рейк ходил на мессу, но здесь, в Мессине, ему было попросту скучновато.
— В последние годы он выезжал немного чаще, — сказал Пол. — И начал играть в гольф.
— Затаил обиду?
Все на минуту задумались.
— Да, он был обижен, — ответил Эйгер.
У Пола имелось другое мнение:
— Не думаю. Он считал себя виноватым.
— Болтали, что его похоронят рядом со Скотти, — сказал Эймос.
— Я тоже слышал, — задумчиво произнес Силос.
Хлопнула дверца машины, и на дорожке появилась новая фигура. Огибая поле, к трибунам шел коренастый человек в форме.
— К нам идет проблема, — пробормотал Эймос.
— Это Мэл Браун, — со вздохом сказал Силос.
— Наш знаменитый Шериф, — повернувшись к Нили, объяснил Пол.
— Неужели 31-й?
— Он самый.
19-й номер Нили отправили в отставку последним, а первым со спортивной формы убрали номер 31-й. Мэл Браун играл в середине шестидесятых, во времена «Полосы». Тридцать пять лет назад Мэл Браун, весивший на восемнадцать фунтов меньше, играл роль неудержимого тэйлбека-бегущего. Как-то он владел мячом сорок пять раз за одну игру, и этот мессинский рекорд держится до сих пор. Ранняя женитьба пресекла карьеру в колледже до ее начала, и после скорого развода Браун отправился во Вьетнам — как раз во время наступления северовьетнамской армии, предпринятого в 68-м году. Нили с детства слышал рассказы о великом Мэле Брауне. Когда Нили в первый раз играл в футбол, перед матчем тренер Рейк решил подбодрить новичка. В красочных деталях он описал, как однажды во второй половине финальной встречи чемпионата конференции Мэл Браун сделал рывок и пробежал двести ярдов со сломанным коленом.
Рейк обожал истории про игроков, отказавшихся покинуть поле с переломом, кровавой раной или из-за прочих ужасов.
Годы спустя Нили поймет, что сломанное колено скорее всего было растяжением, но с годами рассказ сильно оброс деталями, хотя бы и в памяти Рейка.
Перед трибунами шериф на несколько минут задержался, чтобы поговорить с другой группой бывших «Спартанцев», затем начал подниматься к тридцатому ряду. Отдуваясь, он наконец подошел к группе, в которой сидел Нили, и сначала поздоровался с Полом, Эймосом, Силосом, Орли, Колпаком и Рэнди, имена и клички которых хорошо знал. Руку Нили он пожал последней.
— Мне доложили, что ты в городе. Давненько не показывался…
— Да, наверное.
Нили сразу не нашелся что сказать. По его воспоминаниям, они прежде не встречались. Когда Нили жил в Мессине, Мэл еще не был шерифом. Хотя Нили помнил только легенду, а не человека, это не имело значения. Они все составляли одно братство.
Мэл задал вопрос:
— Силос, уже стемнело. Почему ты не воруешь машины?
— Вся ночь впереди.
— Думаю, не взять ли тебя за задницу? Имей это в виду.
— У меня есть адвокаты.
— Ага… Дай-ка пивка. Сейчас я не на службе.
Силос передал пиво. Мэл жадно глотнул и облизал мокрые губы. Он действительно хотел пить.
— Я только что от Рейка. Без изменений. Ждут.
Информацию приняли без комментариев.
— Нили, где ты прятался? — спросил Мэл.
— Нигде.
— Не ври. Тебя десять лет никто не видел, а может, и больше.
— Родители осели во Флориде, они на пенсии. Зачем сюда приезжать?
— Ты здесь вырос. Тут твоя родина. Разве это не причина?
— Это тебе кажется.
— Хрена с два кажется. У тебя здесь много друзей, как ни у кого… Нехорошо так уезжать.
— Мэл, выпей-ка еще пива, — посоветовал Пол.
Силос немедленно передал пиво. Мэл не отказался.
Через минуту он спросил:
— У тебя дети есть?
— Нет.
— А что твое колено?
— Разбито.
— Сочувствую.
Последовал долгий глоток.
— Непреднамеренная грубость… Ты же четко был вне зоны.
— Нужно было остаться в «кармане».
Нили поерзал в кресле, от души желая сменить тему. Сколько Мессине обсуждать «непреднамеренную грубость», разбившую его спортивную карьеру?
Последовал еще один долгий глоток, и Мэл тихо произнес:
