— Вы рассматривали такую возможность?
— Поневоле. Он улыбнулся.
— Ваш друг, который впустил меня, сказал мне, что, пока вы были без сознания, вас еще и напоили.
— Да. Вставили трубку в глотку? — предположил я.
— В какое время все это происходило? Я рассказал ему все, насколько помнил. Он с сомнением покачал головой.
— Да нет, вряд ли чистый алкоголь, залитый прямо в желудок, мог бы так быстро вызвать такое сильное опьянение. Чтобы большое количество алкоголя успело всосаться в кровь через стенки желудка, должно пройти довольно много времени. — Доктор призадумался. — После удара по голове, — принялся он рассуждать вслух, — вы пробыли без сознания часа два или чуть больше. Хм...
Он наклонился, взял мою левую руку и принялся осматривать предплечье. Потом осмотрел правое и наконец нашел то, что искал.
— Вот оно! — воскликнул он. — Видите? След от иглы. Прямо в вену! Они потом ударили по этому месту, чтобы скрыть след от иглы кровоподтеком. Еще через несколько часов след от иглы совсем пропадет.
— Обезболивающее? — с сомнением спросил я.
— Дорогой мой, какое там обезболивающее! Скорее всего просто джин.
— Джин!
— А почему бы и нет? Прямо в кровь. Куда эффективнее, чем через трубку в горло. Результат будет получен куда быстрее. Смертельная штука, на самом деле. И в целом куда проще.
— Но... но как? Нельзя же привинтить бутылку к шприцу!
Он усмехнулся.
— Да нет, конечно. Устанавливаете капельницу со стерильным глюкозно-солевым раствором — совершенно стандартная вещь, продается в полиэтиленовых пакетах в любой аптеке. Заливаете в пакет с раствором пол-литра джина и вводите прямо в вену.
— Да, но сколько времени это займет?
— Да около часа. Страшный удар по организму. Я обдумал это. Если это действительно сделали именно так, значит, по дороге в Лондон мне в вену закачивали джин. Потому что на то, чтобы сперва накачать меня джином, а потом уже ехать, времени не было.
— А если бы я очнулся? — спросил я.
— Вам повезло, что вы не очнулись. Насколько я понимаю, им ничто бы не помешало еще разок огреть вас по голове.
— Как спокойно вы это воспринимаете! — заметил я.
— Так ведь и вы тоже. Любопытный факт, не правда ли?
— Да, очень, — сухо ответил я.
Глава 7
Чарли с Элли остались обедать. Это значит, что они сами пожарили себе яичницу и нашли в холодильнике кусок сыру. Пока они были на кухне, Чарли, похоже, заполнил пробелы в сведениях Элли, потому что, когда они принесли свои подносы в гостиную, Элли знала все, что было известно ему.
— Есть хочешь? — спросил Чарли.
— Не хочу.
— А выпить?
— А не пошел бы ты?..
— Извини.
Доктор сказал, что алкоголь выводится из организма очень медленно. Ускорить процесс невозможно, и от похмелья никак не избавиться — остается только терпеть. Доктор еще сказал, что люди, которые обычно пьют мало, страдают сильнее, потому что у них нет привычки к алкоголю. Он с улыбкой выразил мне свое сочувствие.
— Ну, и что ты собираешься со всем этим делать? — спросил Чарли, положив в рот кусок яичницы и указывая вилкой на меня, бессильно распростертого на диване.
— Ты предлагаешь обратиться в полицию? — равнодушно спросил я.
— Гм...
— Вот именно. Я только что оттуда. Полицейские точно знают, что я был настолько пьян, что все, на что я могу пожаловаться, легко истолковать как пьяный бред.
— Ты думаешь, Джоди и Дженсер Мэйз именно поэтому так и поступили?
— А почему бы еще? Наверно, я еще должен быть им благодарен за то, что они всего лишь опозорили меня, вместо того чтобы избавиться от меня раз и навсегда.
Элли пришла в ужас от этой мысли. Честно говоря, мне это было приятно. Чарли был более практичен.
— Всем известно, как сложно избавиться от трупа, — сказал он. — Я бы сказал, что Джоди и Дженсер Мэйз посовещались и пришли к выводу, что будет куда безопаснее бросить тебя мертвецки пьяным где-нибудь в Лондоне.
— Там был еще один человек, — сказал я и описал этого здоровяка в темных очках.
— Ты его раньше встречал? — спросил Чарли.
— Нет, никогда.
— Исполнитель?
— Может, он и головой работает. Не могу сказать.
— Ясно одно, — сказал Чарли. — Если они намеревались опозорить тебя, завтра о твоих приключениях станет известно на всех ипподромах.
«Только этого не хватало!» — подумал я. Я был уверен, что Чарли прав. После этого посещать скачки станет еще менее приятно.
— Наверно, тебе это не понравится, — заметила Элли, — но, если бы я хотела облить тебя грязью, я позаботилась бы о том, чтобы сегодня утром в суде присутствовал какой-нибудь репортер.
— О черт!
Час от часу не легче.
— И ты будешь лежать и ждать, пока тебя уделают с головы до ног? — поинтересовался Чарли.
— Тут есть маленькая загвоздка, — улыбнулась Элли. — Что он вообще делал в конюшнях Джоди в такое время?
— А-а! — сказал я. — Да, тут-то и зарыта собака. Согласен. Я вам все расскажу, но только вы должны поклясться своей душой, что об этом никто не узнает.
— Ты шутишь? — спросила Элли.
— Да нет, не похоже, — сказал Чарли.
— Я абсолютно серьезен. Обещаете?
— Ты слишком много возишься с игрушками. Это ребячество.
— Обычай приносить клятву принят во многих государственных учреждениях.
— Ну ладно, ладно! — вздохнул Чарли. — Клянусь своей душой.
— И я тоже, — весело сказала Элли. — Давай, рассказывай.
— У меня есть конь, которого зовут Энерджайз, — начал я. Мои слушатели кивнули. Они его знали. — Я провел с ним полчаса в разбитом фургоне-коневозке в Сэндауне. — Они снова кивнули. — Потом я отправил его к Руперту Рэмзи. В прошлое воскресенье я снова провел с ним полчаса.
— И что? — спросил Чарли.
— Ну так вот, тот конь, что стоит у Руперта Рэмзи, — не Энерджайз.
Чарли, который до того сидел, развалившись в кресле, выпрямился так резко, что его тарелка с яичницей полетела на пол. Он наклонился и принялся на ощупь подбирать куски яичницы, не сводя глаз с меня.
— Ты уверен?
— Уверен. Он очень похож на Энерджайза, и, если бы не эти полчаса, я бы и не заметил разницы. Владельцы часто не знают своих лошадей. Сколько анекдотов ходит на эту тему! Но Энерджайза я тогда в Сэндауне запомнил. И когда я побывал у Руперта Рэмзи, я понял, что конь не тот.
