Сказывалась поясная разница во времени — в Тарасове сейчас была уже полночь, и неперестроившийся еще организм требовал хотя бы небольшого отдыха.
Прикинув, что у меня есть часа четыре до выхода, я решила немного поспать, тем более что мне предстоял неблизкий перелет. Понежившись четверть часа под горячим душем, я юркнула в постель, но, как только начала засыпать, с удовольствием растянувшись под одеялом, раздался стук в дверь. Черт! Наверное, билеты.
Я накинула халат и подошла к двери.
— Кто там?
— Билеты, мэм, — раздался из-за двери звонкий юношеский голос.
Я открыла. За дверью стоял парень лет девятнадцати в толстовке с капюшоном и фирменной красно-синей бейсболке.
На его скуластом веснушчатом лице цвела белозубая улыбка.
— Спасибо, — поблагодарила я его по-английски, взяв протянутый им конверт с моим именем.
— С вас триста семьдесят пять долларов. — Он продолжал улыбаться.
Я дала ему четыреста и, подождав, когда он отсчитает сдачу, сказала:
— Пятерку можешь оставить на чай.
— Благодарю вас, мэм, — колокольчиком прозвенел его фальцет.
Он приподнял в знак вежливости красный козырек бейсболки и, таким образом отсалютовав мне, исчез.
Ну вот, теперь можно спокойно соснуть. А все-таки как-то странно, едва прилетев в Нью-Йорк, вот так заваливаться спать, когда за окном шумит, грохочет и кричит, плавясь в пестроте разноголосых человеческих толп, крупнейший город мира.
Глава 4
Лос-Анджелес
21 мая
00 час 39 мин
Лос-Анджелес сразу же покорил меня своим ласковым, напоенным лунным сиянием воздухом. Казалось, что с высоты в сине-голубую мглу прибрежных сумерек капля за каплей сочится густая медвяная влага, точно все небо было одними гигантскими благоухающим сотами. И только на горизонте непроницаемо темнела горная гряда.
Опустив два четвертака в прорезь автомата с различными буклетами, я получила прекрасный путеводитель по Лос-Анджелесу, из которого узнала, что этот город занимает узкую прибрежную низменность, окаймленную горами Сан-Габриэль, Санта-Моника и Санта-Анна, и вытянут с севера на юг на восемьдесят, а с запада на восток — на пятьдесят километров.
Кроме того, я вычитала, что Лос-Анджелес основан испанцами в 1781 году на территории Мексики, которая входила тогда в состав вице-королевства Новая Испания.
А вот и полезная для меня информация: низкая плотность застройки, обилие малоэтажных частных вилл, окруженных обширными садами и свободными участками, требуют такого же обилия дорог, так что построен город в расчете на население, которое передвигается не столько на своих двоих, сколько на автомобилях. В результате получился не один город, а скорее комплекс из нескольких городов, соединенных друг с другом скоростными автострадами и широченными бульварами.
Что ж, придется взять напрокат авто. Лос-Анджелес — город миллионеров, поэтому я приготовилась к несколько большим, чем в Нью-Йорке, расходам.
«Форд» последней модели, с кондиционером и прочими прибамбасами, обошелся мне в полтинник за сутки плюс десять долларов за страховку от компании «Хертц».
Бросив сумку в багажник и выехав со стоянки, я остановилась перед большим щитом указателя направлений и взяла с сиденья путеводитель. Настало время выбрать жилье. Я решила поселиться в «Реджент Беверли Уиллшайр», находившейся на бульваре с таким же названием. Конечно, я могла бы кинуть кости (я не имею в виду додекаэдры) в каком-нибудь придорожном мотеле, где за тридцатник в сутки можно получить скромный американский комфорт. Но ведь живем-то мы раз, в конце концов, и я не стала мелочиться.
Я ехала по широкой автостраде мимо утопающих в садах невысоких вилл, двигаясь в неожиданно плотном для такого часа потоке машин. Город миллионеров и кинозвезд не спал. Легкий морской бриз, дувший со стороны Лонг-Бич, лениво копался в разлапистых кронах придорожных пальм.
Фонари были похожи на прожектора. Через двадцать минут езды у меня начали слезиться глаза, но вскоре я привыкла к беспощадному освещению и смогла прибавить скорость.
Въехав в Беверли-Хиллз, я двинулась по Родео-Драйв, пульсирующей в приливе световых реклам, — это одна из самых изысканных торговых зон в мире. Словно в разгар дня на турецком базаре, на тротуарах было настоящее столпотворение. Толпы пестро одетых людей в вечерних туалетах, летних костюмах, майках, джинсах, бермудах наплывали друг на друга, смешиваясь, как прихотливые подводные течения.
Я остановила свой «Форд» у входа в отель, позади серо-голубого «Роллс-Ройса», из которого высаживался грузный, высокий мэн в смокинге. Ко мне подбежал бой в униформе, подхватил сумку и, поглядывая на меня, направился внутрь. Швейцар открыл мне дверь и взял у меня ключи от машины, чтобы поставить ее на стоянку.
Портье записал мою фамилию в регистрационную книгу.
— Мадам из России? Вам известно, какие у нас цены? — металлическим голосом спросил он.
— Мне нужен одноместный номер, сэр, — проигнорировала я его вопрос.
— Пожалуйста, мисс, есть номер за двести пятьдесят пять долларов в сутки, вы надолго?
— Пока не знаю, но не надолго.
Расплатившись, я получила ключи от четыреста тридцатого номера и направилась к лифту в сопровождении мальчишки, тащившего мою сумку.
На этот раз двухкомнатный номер не разочаровал меня. Выдержанный в викторианском стиле, он поразил меня изысканностью отделки и обстановки. Тисненые шелковые шторы на окнах, с двух сторон подхваченные лентами, стены, покрытые атласными обоями, инкрустированный столик в центре ковра в окружении кресел с гобеленовыми сиденьями и резными подлокотниками.
В спальне — широкая кровать, на спинках которой красовались большие латунные шары, светло-серые обои в розовый цветочек, такие же шторы и покрывало на кровати, и везде на стенах — картины.
Но ванна… Столько мрамора я видела только на цоколях административных зданий в родном Тарасове, а размером она лишь немного уступала гостиной.
* * *
Мне неохота было спускаться в ресторан, и я заказала завтрак в номер. Яичница, французские гренки с джемом, ананасовый сок и фраппучино — холодный кофе с мороженым.
Покончив с едой, я набрала номер Голдсмита, хотя не была уверена, что он в это время уже в конторе.
К моему удивлению, через пару секунд секретарша соединила меня с ним.
— Доброе утро, — поздоровалась я в ответ на его «Хеллоу!».
— Когда вы приехали? — вежливо поинтересовался он.
— Сегодня ночью. Я в отеле «Реджент Беверли Уиллшайр».
— Хороший отель, — похвалил мой выбор Голдсмит и добавил: — Давайте встретимся в двенадцать, пообедаем и все обсудим, я пришлю за вами машину.
