— Что касается большинства людей, то да. Но для Алехандро Пинтадо… может быть, и нет.
Появилась официантка и подлила Джеку кофе. Когда она ушла, Джек продолжил расспросы:
— Вы уже видели ее сына Брайана?
— Впервые мы встретились три дня назад. Я сказала Линдси, что мне нужно поговорить с ним, раз уж я буду выступать ее адвокатом в уголовном деле.
— Я сказал ей то же самое. Но добился немногого.
— Она оберегает его, как может. Если хотите знать мое мнение, то она просто потрясена тем, что случилось с ее мужем. И меньше всего хочет, чтобы ее сын ощутил на себе все прелести нашей системы, а потом лишился бы рассудка.
— Я могу ее понять. Как прошел разговор с Брайаном?
— Нормально. Он — замечательный мальчик. Он вам понравится.
Джек высыпал в свою чашку пакетик сахара.
— Что он рассказал вам о той ночи, когда убили его отца?
— То же самое, что он рассказал полиции. Что не заметил ничего необычного в ту ночь. Проснулся немного раньше, чем всегда. Не знает почему. Просто что-то было не так. Встал с кровати, чтобы пойти в ванную. Его мама уже ушла на работу, но дверь в спальню родителей была приоткрыта. Сначала он увидел кровь на кровати, потом тело.
— И тогда он позвонил матери на работу?
— Да. Хотя, если быть точным, он отправил ей цифровую страницу. У них есть специальный телефон для людей с нарушениями слуха.
— Вчера ночью я прочел отчет полиции. Брайан очень смутно помнил текст сообщения. Он сумел добавить еще что-то в разговоре с вами?
— Все, что он помнит, это свои слова: «Мам, приезжай домой сейчас же — срочно!» или что-то в этом роде.
— И она приехала сразу же?
— Именно так.
— А что потом?
София расправилась с ломтиком авокадо.
— Это, в сущности, вся информация, которой он располагает. Мать отправила мальчика в его комнату и не позволяла выйти до тех пор, пока не появилась полиция.
— Он не помнит, чтобы Линдси говорила что-нибудь вроде: «Боже мой, твой отец застрелился», или что-либо подобное?
— Не думаю, что я спрашивала его об этом.
Джек заколебался, но потом все-таки задал очередной вопрос:
— Вы не спрашивали его, не он ли застрелил своего отца?
— Не в лоб. Я поинтересовалась, не знает ли он, кто застрелил его отца, и он ответил: «Нет».
— Вы верите ему?
— Да.
— Почему?
— Я бы почувствовала, если бы он говорил неправду.
— Как вы можете быть в этом уверены?
— Я — одинокая женщина, и мне уже тридцать четыре. Как вы думаете, сколько раз меня обманывали? Брайану всего десять. Он мне не соперник в этом.
— Здесь трудно не согласиться, — заметил Джек.
— Самая большая проблема с Брайаном заключается не в том, что его показания вредят Линдси, а в том, что он не может ей помочь. Из-за глухоты он не может засвидетельствовать, что слышал, как его мать ушла на работу в какое-то определенное время, или что слышал шум, производимый незваным гостем. Он даже не может сказать, в какое время услышал звук выстрела.
— Это плохо для нас. И хорошо для убийцы.
София кивнула, соглашаясь с его выводами.
— А это означает, что убийца, скорее всего, знал о глухоте Брайана.
— Согласен.
— Полагаю, это одна из тех вещей, которые вы захотите уточнить в беседах со свидетелями в Гуантанамо: кому было известно о глухоте Брайана, о том, что он вообще ничего не слышит?
— Да, это входит в список намеченных мною задач, — отозвался Джек.
— А что еще есть в вашем списке?
— Он еще не закончен, и работа продолжается.
— Перестаньте. Что вы наметили сделать в первую очередь? Что вам больше всего хочется узнать?
— То, что мне хочется узнать больше всего, может рассказать, наверное, только Линдси.
— Что именно?
Он пролистал заключение судебной экспертизы, которое впервые прочел сегодняшним утром.
— Как ее отпечатки оказались на орудии убийства?
София не ответила. Джек закрыл заключение и взглянул на свои часы. Если они рассчитывали успеть на самолет Аэромобильного командования, им следовало поспешить. Они оплатили счет вскладчину и вместе вышли из ресторана.
Глава четырнадцатая
Первое, на что обратил внимание Джек, были звезды. Казалось, миллионы их высыпали на небе в тот момент, когда он сошел с трапа самолета. Подобного великолепия никогда не увидишь в городе. Для этого нужно находиться в открытом океане, вдалеке от цивилизации и городских огней, дрейфуя в никуда.
Или в Гуантанамо-бей.
Чувство оторванности на ГТМО (произносится как «Гитмо») объясняется как географическим положением этого места, так и соображениями военного порядка. Залив представлял собой полукруглую выемку на юго-восточном побережье Кубы, двенадцати миль в длину и шести миль в ширину. Его окружали, главным образом, сельскохозяйственные угодья, на которых выращивали кофе и сахарный тростник. Горы Куско к югу и востоку и горная цепь Сьерра-Маэстра на севере давали природное укрытие. Разместите здесь подразделения нескольких видов вооруженных сил, несколько военных кораблей, истребители-бомбардировщики, установите хорошо оснащенные сторожевые вышки, протяните около восьми миллионов миль колючей проволоки, и — voila! готово! — получится просто райский уголок для многих местных растений и животных, которых кубинские земледельцы уничтожили подчистую на остальной части острова. Сколь невероятным это ни казалось, но большая часть сохранившихся в целости и сохранности природных земель Кубы находилась как раз на территории военно-морской базы Соединенных Штатов. Многие военнослужащие — и мужчины, и женщины — покидали ГТМО в твердой уверенности, что она на самом деле принадлежит игуанам и кактусам, оправдывая свою репутацию «худшего из возможных мест на земле». Подобное мнение явно разделяли и на взлетно-посадочной полосе, находившейся на противоположной от главной базы стороне залива.
Джек и София подхватили свои сумки, брошенные прямо на бетон. Было уже слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь, кроме освещенной дорожки, которая упиралась в зеленый «хаммер», припаркованный у ангара рядом со взлетной полосой. Вдалеке сияла огнями диспетчерская вышка. Вокруг неясными силуэтами вздымались холмистые вершины, тускло подсвеченные заходящей луной. Джек чувствовал, что залив совсем рядом, не потому что он видел или слышал его, а потому что ощущал соль в слабом дуновении морского ветерка. Даже сейчас, глубокой ночью, было достаточно тепло, чтобы обходиться без куртки, и после влажного и душного Майами Джек был приятно удивлен сухим и теплым местным климатом.
