— Я не думал ничего подобного. Если его мать невиновна, я хочу добиться ее оправдания.
— А если вы проиграете, то должны лишиться того же самого, что и я.
— Чего именно?
Она подалась вперед и сказала:
— Если я проиграю, то потеряю Брайана. Если вы проиграете, то тоже должны лишиться его.
Джек нервно рассмеялся.
— Это безумие.
Глаза у нее вспыхнули, словно она придумала что-то.
— Нет, это не безумие. Вы, адвокаты, способны проявлять поразительную бесстрастность, когда речь идет о жизни и смерти других людей. Может быть, пришло время вам на собственной шкуре испытать то, что чувствуют ваши клиенты.
— И все-таки, к чему вы клоните?
— Теперь у меня два адвоката, вы и София. Я хочу, чтобы Брайаном занималась София, а не вы. Вы встретитесь с ним только в том случае, если выиграете дело.
— Я не могу играть по таким правилам.
— Чего вы ожидали? Что на суде я отведу вас в сторону и стану умолять: «О Джек, пообещайте мне одну вещь. Если я не выйду из тюрьмы, пожалуйста, позаботьтесь о Брайане»? Так бывает только в сказке. Я хочу, чтобы вы поставили только на выигрыш.
— Вы используете своего сына как приманку.
— Я стараюсь сделать все возможное, чтобы мать, которая любит его, смогла воспитать его сама. Что в этом страшного?
— Это не то, что нужно Брайану. Это то, что нужно вам.
— Не вижу здесь никакого противоречия.
— Это не заставит меня выиграть дело.
— Нет. Но это может не позволить вам проиграть его.
— С таким же успехом это может помешать мне быть вашим адвокатом.
— Что вы намерены делать? Отойти в сторону?
— Да, — ответил Джек, вставая. — Я ухожу и отказываюсь работать на вас.
— Подождите минуту. Вы не можете отказаться. Как только делу дан ход, адвокату по уголовным делам требуется разрешение судьи, чтобы отказаться от дела.
— Но, как вы с радостью заявили мне минуту назад, теперь у вас два адвоката. Это означает, что судья разрешит любому из нас оставить дело, стоит нам только пожелать. У вас по-прежнему останется один адвокат, так что задержки с рассмотрением не случится.
На лице у нее отразилось отчаяние. Джек направился к двери.
— Джек, пожалуйста.
— Нет, вы приняли решение. Я ухожу. — Он нажал кнопку у двери, вызывая охранника.
— Подождите! — воскликнула она дрожащим голосом. — Я заключаю с вами соглашение. Вы принимаете те стратегические решения, какие считаете нужным. Кубинский солдат в роли свидетеля и все такое. Это ваша епархия.
— А как насчет Брайана?
— Мы соглашаемся делать то, что будет лучше для него.
— И что это значит?
— Вот как я себе это представляю. Брайан не должен видеться с вами, если я запрещаю это. Я бы хотела, чтобы он встретился с вами, когда сам захочет познакомиться со своим биологическим отцом. Не могу придумать лучшего способа узнать, что он готов к этому.
— Вы сказали ему, что он усыновлен?
— Да, сказала. Перед тем, как меня арестовали.
Джек промолчал в ответ.
— Это будет идеальное решение проблемы, не так ли? — заметила она.
— Судебное разбирательство дела об убийстве трудно назвать идеальной ситуацией. Что, если мне понадобится поговорить с ним до того?
— Я поверю вам на слово. Если София способна справиться с работой не хуже вас, то вы позволите ей побеседовать с ним. И только в том случае, если решите, что вам совершенно необходимо поговорить с Брайаном лично, вы вступите с ним в непосредственный контакт.
Джек размышлял. Ограничения представлялись ему глупыми и не имевшими смысла, если не считать того, что она при этом чувствовала себя увереннее, что в тюрьме значило немало и стоило очень дорого.
— Хорошо, — произнес Джек, — даю вам слово.
— Благодарю вас. Я скажу Софии то же самое, чтобы она знала, о чем мы договорились.
— Я сам скажу ей, — ответил Джек.
Охранник уже ждал у дверей. Прежде чем Джек успел снова нажать на кнопку, чтобы она открылась, Линдси проговорила:
— На тот случай, если вам интересно, как Брайан повел себя, узнав, что его усыновили… боль от потери отца не уменьшилась. Ни капельки.
Будь эти слова сказаны другим тоном, они могли бы показаться резкими и даже грубыми, но в замечании Линдси не было угрозы. Она всего лишь констатировала факт, возможно, не слишком тактично предупреждала Джека, чтобы он не возлагал больших надежд на свою первую встречу с Брайаном.
— Я все равно хотел бы встретиться с ним как-нибудь. При более благоприятных обстоятельствах, я имею в виду.
— Это теперь больше зависит от вас, не правда ли, советник?
Джек уже собрался нажать на кнопку звонка, но опустил руку.
Он повернулся и пристально взглянул на Линдси.
— Скажите мне еще одну вещь.
— Какую?
— Заключение судебной экспертизы. В нем сказано, что ваши отпечатки обнаружены на орудии убийства.
— Это вас удивляет?
— Только если у вас нет подходящего объяснения.
Она равнодушно пожала плечами, словно это не имело никакого значения.
— Разумеется, мои отпечатки там были. Оружие хранилось у нас дома. Неужели вы думаете, что я хранила бы оружие, если бы не умела им пользоваться?
— Получается, вам уже приходилось держать пистолет в руках?
— Мы с Оскаром стреляли из него вместе. Много раз.
— Он его не чистил?
— Конечно, чистил. Но, наверное, пропустил пару отпечатков.
Джек кивнул. Более правдоподобный ответ трудно было и придумать. И это беспокоило его сильнее всего.
Он нажал кнопку, прозвучал зуммер, и дверь открылась. Джек попрощался со своей клиенткой и в сопровождении охранника зашагал по коридору — стук его кожаных подошв по бетонному полу эхом отдавался в тюремных стенах. Встреча прошла не совсем так, как он рассчитывал, но в конце концов все устроилось. Тем не менее, его снедало беспокойство. Он беспокоился о Брайане. Он беспокоился о будущих вспышках темперамента Линдси.
И где-то в глубине души, в самых потаенных уголках его разума жила тревога о том, чей номер может в эту минуту набирать Линдси на своем воображаемом сотовом телефоне.
Глава двадцать третья
В пятницу утром Джек сидел в зале суда. Бывшему прокурору не доставляло никакого удовольствия находиться здесь — Джек предпочел бы окунуть ноги в керосин и пройтись по тлеющим углям. Но в какой-то момент ему предстояло обратить внимание суда на то, что главным свидетелем защиты может оказаться кубинский солдат. Этот момент как раз и наступил сегодня.
