Последний пункт внушал ему определенное беспокойство.
— Доброе утро, — приветствовал ее Джек. — Не могли бы вы представиться присяжным, пожалуйста?
— Меня зовут Линдси Харт. В течение двенадцати лет я была замужем за капитаном Оскаром Пинтадо, Корпус морской пехоты США.
— У вас были дети с капитаном Пинтадо?
— Мы не смогли зачать ребенка, поэтому усыновили мальчика. Сейчас Брайану десять лет.
— Как, по-вашему, вы были счастливым семейством?
Она заколебалась, обдумывая ответ.
— Какое-то время да. В течение нескольких лет, да, мы были очень счастливы.
— Когда положение вещей начало меняться?
— Когда Оскара перевели на военно-морскую базу в Гуантанамо. Около четырех лет назад.
— Что же такого случилось в Гуантанамо, что так отрицательно сказалось на вашей семье?
— Не думаю, что дело было именно в самом Гуантанамо. Просто Оскар начал меняться.
— В чем это выразилось?
— Мы с Брайаном стали меньше значить для него.
— Что же или кто стали для него более важными?
— Его друзья, я бы сказала.
— Кого конкретно вы имеете в виду?
— Лейтенанта Дамонта Джонсона. Он служил в Береговой охране. Он был лучшим другом Оскара.
— Вы ладили с лейтенантом Джонсоном?
Она избегала смотреть ему в глаза.
— Нет. Ни в малейшей степени.
— Мисс Харт, вы слышали показания о возможных связях между вами и лучшим другом вашего мужа. У вас были какие-либо отношения с лейтенантом Дамонтом Джонсоном?
— Да.
Джек постарался смягчить свой тон, но вопрос не стал от этого легче.
— Эти отношения были сексуальными по своей природе?
— Они были исключительно сексуальными.
Кое-кто, включая судью, поднял брови, услышав подобный ответ.
— Как долго продолжались эти отношения? — спросил Джек.
— Более шести месяцев, я бы сказала.
— Как часто вы занимались сексом с лейтенантом Джонсоном в течение этого периода?
Она опустила глаза и ответила:
— Так часто, как приказывал мне Оскар.
Если бы отвисшая челюсть способна была издавать звуки, то с галереи зрителей наверняка донеслась бы целая какофония. Джек подождал, пока присяжные сумеют переварить этот ответ, потом продолжил:
— Расскажите нам о том, когда вы с лейтенантом Джонсоном занимались сексом первый раз.
— Я никогда не помнила об этом.
— Вы хотите сказать, что забыли об этом?
— Не в том смысле, что раньше я помнила, а потом забыла. С самого первого дня у меня не сохранилось вообще никаких воспоминаний.
— Вы были в сознании, когда это случилось?
— Нет. Я находилась под воздействием наркотиков.
— Откуда вам известно, что это произошло?
— Я знаю свое тело. Я знаю, когда я занималась сексом. Но даже если у меня и были какие-то сомнения, Оскар показал мне сделанные им фотографии.
— Фотографии, на которых вы с лейтенантом Джонсоном занимаетесь сексом?
— Да.
Джек снова сделал паузу. Присутствующие в зале суда, казалось, затаили дыхание.
— Вы говорите, что находились под воздействием наркотиков. Откуда вам это известно? — спросил Джек.
— Потому что сначала я чувствовала себя прекрасно. Затем Оскар принес мне бокал вина. Я выпила всего лишь половину, и у меня закружилась голова, перед глазами все поплыло. Я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то мое тело показалось мне чужим. Единственное, с чем я могу сравнить свое тогдашнее ощущение, так это состояние, когда мне удаляли аппендицит и я пришла в себя после наркоза. А потом…
— И что потом?
— Потом Оскар показал мне фотографии.
— Те, на которых вы с его другом занимаетесь сексом?
Глаза ее наполнились слезами. Голос у нее дрогнул, когда она прошептала:
— Да.
Джек дал ей несколько секунд на то, чтобы собраться и прийти в себя.
— Вы знаете, кто дал вам наркотик?
— Я полагаю…
— Протестую. Свидетель явно высказывает свои предположения.
— Протест удовлетворен.
— Вы сознательно приняли наркотик сами? — спросил Джек.
— Нет.
— Получается, его вам дал кто-то другой?
— Совершенно очевидно.
— Вы знаете, какой именно наркотик это был?
— Нет, не знаю.
— Давайте вернемся к фотографиям, на которых вы сняты вместе с лейтенантом Джонсоном. Когда ваш муж показывал вам эти фотографии, лейтенант Джонсон был с ним?
— Нет. Мы с Оскаром были вдвоем.
— Вы знаете, кто сделал эти фотографии?
— Все, что я могу сказать: когда Оскар показал их мне, они все еще находились в цифровом фотоаппарате. Они не были проявлены или отпечатаны. Он вывел их электронным способом на жидкокристаллический экран.
— Что вы почувствовали, когда увидели эти фотографии?
Глаза у нее затуманились, и она потянулась за салфеткой.
— Меня накачали наркотиками, меня изнасиловал лучший друг моего мужа. А мой муж снял это на фото. Как, по-вашему, что я могла чувствовать?
Он снова дал ей время успокоиться.
— Прошу прощения, что приходится задавать подобные вопросы, — сказал Джек. — Осталось совсем немного. Вам известно, что стало с этими цифровыми фотографиями?
— Нет. Господь свидетель, я перерыла весь дом в поисках фотоаппарата. Я хотела уничтожить снимки. Но я так ничего и не нашла.
— До того, как это случилось, вы могли бы назвать свои сексуальные отношения с мужем нормальными?
— Нет, — ответила она срывающимся голосом.
— Я не собираюсь смаковать подробности, но я должен спросить вас о следующем. Что в них было ненормального?
Она постаралась взять себя в руки, глубоко вздохнула.
— Когда мы не смогли зачать ребенка, Оскар воспринял это как удар по своему мужскому началу. Процесс шел медленно, но он так никогда и не оправился от его последствий. Это было так неразумно, абсурдно. — Она на мгновение умолкла, словно собираясь с силами, чтобы продолжать. — В моменты нашей с ним интимной близости я ощущала исходившие от него гнев и разочарование. Это был вывернутый наизнанку менталитет морского пехотинца, уверенного, что если продолжать упорствовать и стараться изо всех сил, то все получится. Но в конце концов он вынужден был признать, что с ним что-то не в порядке. Нам не суждено было иметь своего ребенка. И, как я уже говорила, осознание этого факта стало для него настоящим ударом. С годами — а я имею в виду сейчас уже целые годы, — ему становилось все труднее и труднее… выполнять супружеские обязанности.
