К нему уже относились в «Гильдии» как к завсегдатаю и с уважением, а босяк, с которым он затеял драку в первый вечер, приподнял открытую ладонь в знак приветствия. Последнее время Николай пил много, но не пьянел. Он выпил полстакана, задумался, потом посмотрел на Фургона:
– Скажи, Жося паспорта сам мастырит или достает?
– Сам, сам, – заверил Фургон. – Все шпаргалки (документы), какие в ходу, мастырит. Он тоже ювелир в своем деле.
– Тебе понятно, чем занимаются Бимбер с Мадерой?
– На что они тебе сдались?
– Я ж говорил: меня подставили. – Фургон был ему симпатичен. – Мне нужна твоя помощь.
– А чего делать-то? – подался к нему корпусом парень, что означало согласие. И вдруг радостно улыбнулся. – Фан-Фаныч! К нам идет.
Судя по хмурому лицу, «ювелир» был не в духе, видно, гастроли прошли неудачно. Не поздоровавшись, он и Сонетка уселись на свободные стулья. Кобыла сделал заказ, ни разу не посмотрев на Николая, будто его и не было, пока официант не выставил на стол тарелки и бутылки. Фургон опасливо косился то на друга, то на ювелира, то на застывшую, словно статуя, Сонетку. Тем временем Кобыла разлил водку по рюмкам, кроме Сонетки подняли все, выпили. Закусывая, он вкрадчивым голосом, неожиданно огорошил Николая:
– Говорят, ты мою бабу обработал. Нехорошо, Викинг.
Николай мгновенно просчитал: Фургон сдать не мог, да и времени на это не было. Без сомнения, за ним следят. Вопрос: знают, кто убил Пинжу? Ответ: если б видели его тогда, давно пришили бы.
– А кто говорит? – с безразличием спросил он.
Кобыла растянул губы в иезуитской улыбке и – молчок. Отпираться бесполезно – не поверит, «ювелир» стал на позицию врага, это равносильно смерти. А у Сонетки положение еще хуже – ювелир придумает ей казнь пострашнее смерти.
– Прости, Кобыла, бес попутал, – повинился Николай. – Так ведь баба смачная, а как не дается, смачнее становится, я и скрутил ее.
– Сучка не захочет, кобель не вскочит, – усмехнулся Кобыла, раскусив благородство Викинга, выгораживающего Сонетку.
– Откуп примешь?
Хоть Кобыла и слыл изобретательным вором, а в тот момент его серое вещество находилось в пассивности, вор попал в тупик. И виной тому Викинг, который признался, что поимел Сонетку, предложил откупного, а повинную голову меч не сечет. Тем не менее самолюбие страдало. И, чтобы не уронить достоинство окончательно и выставить себя гордым человеком, для которого баба ценности не имеет, он сказал:
– А знаешь что?.. Я продам ее тебе. На что мне сучка?
– Я – не твоя вещь, – обозлилась Сонетка.
Тут же, изящным движением аристократа и при полном спокойствии, Кобыла выплеснул ей в лицо водку из рюмки. Сонетка задохнулась, закрыла глаза и замерла, не стирая водку. А Кобыла тихо, елейным голосом произнес:
– Права голоса не имеешь, шлюха. Как, Викинг, покупаешь?
Сонетка была права: легендарный «ювелир» – трус, даже из оскорбления решил выкачать выгоду. Но Николай опасался, что Кобыла приготовил очередную ловушку, поэтому сказал:
– Откупаюсь, так как виноват. Но коль настаиваешь, куплю ее. Есть дело. Возьмем фикосную банду (ювелирный магазин), мою долю заберешь.
– Я же еще и работать должен?
– Одному мне не управиться, там новый шнифер (сейф), а ты ведь дорого запросишь. На днях товар завезли, много кой-чего. План у меня есть, Фургон на шухере постоит. Завтра днем сходим, посмотришь на месте, что да как. Я могу и в одиночку – где наша не пропадала? Но тогда откуп будет меньше.
У Кобылы алчно сверкнули глаза: отдать первенство какому-то пришлому Викингу – выше сил. А ограбление ювелирного магазина – это и слава, и барыш, и длительный отдых на берегах Крыма. Он процедил, усмехаясь:
– Что ж, поглядим завтра.
Николай выпил рюмку, хлопнул по плечу Фургона, мол, идем, и направился к выходу. Он был уверен в успехе, а купил Кобылу элементарно: не стал клятвами сыпать, дескать, оболгали меня и Сонетку, купил признанием.
– Викинг, – отвлек его от мыслей Фургон, – чего мне делать?
– Пока только последить, кто за мной ходит.
– Угу, – кивнул Фургон.
Ночь провели у Николая, ближе к полудню встретились с Кобылой, поехали в ювелирный на Коврижке, как называли один из районов города. Фургона оставили в сквере, вошли в магазин, изучали украшения, на самом деле осматривали место, двери, окна. Кобыла, выглядевший как директор, примерил перстень с рубином, купил. Идя к скверу по мокрому снегу, он с легким чувством недоумения произнес:
– Не скажешь, Викинг, зачем советским людям булыги (драгоценные камни)? Им надо думать о победоносном шествии коммунизма, а не новые фикосные банды открывать. Кстати, ты заметил? Там сигнализация.
– Сигнализацию беру на себя, – сказал Николай. – А вот вспороть медведя (вскрыть сейф) – попотеть придется.
– И когда берем?
– Сегодня. Пока охраны нет, а то в ближайшее время поставят, сведения у меня точные. Кстати, позавчера на витрине лежала карточка, в ней значилось: «Брошь», а самой броши не выставили. Только написали: «Золото, бриллианты, изумруды, жемчуг». Карточки больше нет, значит, брошь купили. Видишь, некоторые советские люди не хуже нашего разбираются в булыгах.
Договорились встретиться поздним вечером в сквере, Николай намеренно слонялся по городу, за ним по пятам ходил Фургон, держась на значительном расстоянии. После трехчасовой «прогулки» Николай задержался у афиш возле кинотеатра, Фургон, насвистывая «Кукарачу», остановился рядом. Если б он насвистывал другую мелодию, это означало бы, что слежки нет. Николай и Фургон не делали вид, будто незнакомы, ведь тот, кто сидел на хвосте, знал об их дружбе. Но диалог был коротким, даже не диалог, Николай повернулся к Фургону и бросил коротко:
– Встречаемся у меня.
Разошлись, ударив по рукам. Николай дошел до трамвайной остановки, запрыгнул на подножку в самый последний момент, когда трамвай тронулся. Домой пришел, убедившись, что за ним нет «хвоста», для чего заходил в пустые дворы. Фургон хозяйничал на кухне, успев за время проживания непонятным образом очаровать полквартиры, разумеется, женскую часть. Поставив на стол сковородку с жареной картошкой, он сообщил:
– Два нюхала за тобой ходят, Викинг.
– По очереди? – уточнил Николай.
– Не-а. Разом.
– Тебе не показалось?
– Я их еще вчера срисовал, как только ты вышел из кабака, думал, случайные. До самого дома оба ползли за тобой. Один по одной стороне, второй по другой. И сегодня те же хари.
– Ты заметил, они знаками общались между собой?
– Не-не-не. Даже не зыркали один на другого.
Николай задумался: что за чертовщина? Один шпик – понятно, а второй откуда взялся? Видно, все же подстраховывают друг друга, но зачем? Выжидают, чтоб убить? Для этого у них было и место, и время. Может, заметили Фургона? Он решил не подставлять парня под удар, сказал ему:
