— Тогда вручайте его побыстрее, — предложила я. — У меня еще есть дела.
— Какие же у вас дела? — притворно удивилась Ева Браун.
Она вынула из кармана портсигар и, сплющив конец папиросы, закурила чадящую «беломорину».
— Убийцу, что ли, искать? — продолжала она свой неспешный монолог. — Так его уже нашли.
— Вы отлично знаете, что моя клиентка… — начала я нудное объяснение.
— А при чем тут ваша клиентка? — снова изобразила удивление Гончарова. — Лиличка чиста как мадонна. Верно я говорю, Вика?
— Конечно, Дуся, — с готовностью откликнулась Заварыкина. — Лиличку я в люди вывела и в беде не брошу.
— Западло за чужое говно зону топтать, — добавила Роза Захаровна.
— Золотые слова! — воскликнула Гончарова. — Так вот, Танечка, видя ваше усердие, мы решили, что с вами нет смысла играть в прятки да жмурки. Лучше начистоту. Верно ведь?
— Откуда у вас такая дурацкая привычка переспрашивать? — ответила я вопросом на вопрос.
Меня очень сердило происходящее в этой комнате.
Все мои планы шли насмарку.
Эта банда, выражаясь их языком, явно собиралась кого-то сдать.
И не стоило сомневаться в том, что этот человек — не более чем приманка для дураков.
За дурака, вернее, дуру они меня явно не считали.
Следовательно, этот спектакль имел еще один подтекст — меня ставили перед фактом новой конъюнктуры.
И уж эти девочки позаботятся о том, чтобы то, что они успели напридумывать, было принято окружающими на веру.
— Что у вас там? — раздраженно спросила я. — Нельзя ли перейти прямо к сути?
— Уже переходим. Вика, объясни Танечке, как обстоят дела. Я думаю, ей будет интересно.
Гончарова отошла в сторону и раскурила потухшую папироску.
Заварыкина откашлялась, сложила руки на груди «замком», словно собралась петь оперную арию, и поведала мне следующее:
— Видите ли, Таня, ваша бурная деятельность настолько растревожила нашу тихую мирную жизнь, что я сочла своим долгом помочь вам.
— Особенно после моего послания, — не упустила я случая вставить шпильку.
— Конечно, — глубоко вздохнула Заварыкина. — Все мы иногда ошибаемся. И вас я явно недооценила.
Видя, что я вот-вот взовьюсь, Виктория Борисовна тут же пояснила:
— Нет-нет, недооценила не в смысле денег, поймите меня правильно. В общем, мы решили назвать вам имя убийцы. Люди мы, как вы сами понимаете, достаточно информированные, и для нас не составляет секрета оборотная сторона происходящих событий.
— Короче, — жестко потребовала я.
— Так вот, — заторопилась Заварыкина. — Как вы знаете, мой сынуля одно время лечился у психиатра. Вы слышали фамилию доктора Викентьевой?
«От вашей снохи», — чуть было не ляпнула я, но вовремя одернула себя за язык.
— Раньше эта специалистка применяла весьма рискованные способы лечения. Гипноз, нетрадиционные лекарства, психотерапия, в ее собственном понимании, и так далее. Вам понятно?
— Более чем. Но что-то я не припоминаю целительницы с такой фамилией.
— В том-то и дело, — улыбнулась Заварыкина. — В прежние времена Викентьева предпочитала называться Эвертой.
— Что?! — искренне удивилась я. — Та самая шарлатанка в цветастом бухарском халате?
— Совершенно верно, — подтвердила Заварыкина.
Вот это номер!
Я едва не расхохоталась!
Какая, однако, блестящая карьера.
Лет десять назад в городе появилась некая прорицательница под именем Эверта.
Тогда, в перестроечные годы, вся эта бесовщина была в новинку.
Люди делали огромные деньги практически из ничего.
Кто-то молчал пять минут по радио, якобы воздействуя на слушателей через радиоволны.
Кто-то мерно качался на эстраде под заунывную музыку, повторяя в микрофон бессмысленные слова.
Каждый выдрючивался как хотел, потому что по тем временам спрос еще превышал предложение.
Могу с уверенностью сказать, что из всех шарлатанов, перебывавших в нашем городе, Эверта была самой бездарной и самой опасной.
После ее сеансов люди с не очень уравновешенной психикой попадали прямиком в лечебницы.
Впрочем, люди с легкими отклонениями могут получить обострение и попасть прямиком в лечебницу после чего угодно.
Например, после знакомства с очередным посланием Президента Федеральному собранию.
Но количество пациентов, отправленных в психушки прямо с сеансов Эверты, перевалило за сотню.
Тогда ее деятельность прикрыли.
Правда, ходили упорные слухи, что Эверту взял под свое покровительство какой-то высокопоставленный чиновник, благоволивший к экстрасенсам, и даже выделил ей отдельный офис в солидной клинике.
Таким образом, Эверта теперь могла лечить людей, ставших ее жертвами, по второму разу.
— …И мой сынок имел глупость в один прекрасный день попасть на прием к этой особе. С тех пор он пьет горстями транквилизаторы вперемешку с допингом, — с печалью в голосе поведала мне Заварыкина. — Да что там говорить, вы сами его видели…
— Так у вас зуб на Викентьеву! — догадалась я. — И вы хотите поднести мне ее на блюдечке с голубой каемочкой в качестве убийцы? Ничего умнее вам не пришло в голову?
— Танечка, вы не дослушали, — подала голос Ева Браун.
Она стояла в темном углу зала, и из полумрака периодически высвечивался красный огонек ее папиросы.
— В общем, Викентьева приторговывала наркотиками. Лев с Ольгой узнали об этом и решили ее шантажировать. За что и поплатились жизнью, — включилась в общий хор Роза Захаровна.
— Очень правдоподобно, — издевательски заметила я.
— Хоть вы и не любите меня, Таня, — нет-нет, не оправдывайтесь, я знаю, что это так…
— Я и не собиралась оправдываться…
— Хоть вы и не любите меня, мой долг, как честного человека и государственного служащего…
— Роза Захаровна, вас заносит, — усмехнулась я.
Бурякова не выдержала моей иронии и, пожав губы, застыла в маске оскорбленного достоинства.
Заварыкина оглянулась на Еву Браун и, получив «добро» в виде легкого кивка, решилась продолжить:
— В последнее время у Викентьевой немного съехала крыша — не исключено, что она сама принимала наркотики. Я не могла оставить ее на произвол судьбы. Хотя, честно говоря, за сына я очень на нее сердита. Но, когда Викентьева несколько месяцев назад обратилась ко мне с просьбой о денежном вспомоществовании, я не отказала ей в небольшом пособии, которое аккуратно выплачивалось. И вот теперь выясняется, что на ее руках — кровь двоих человек. И я больше не намерена…
