— И что же? — поинтересовалась я, осторожно вытирая голову полотенцем.
— Наверное, вы не расслышали, — ласково до приторности повторила госпожа Бурякова. — Я работаю в городской администрации. Я могу почти все.
— Нашли чем удивить! Я знала одного человека, который тоже говорил, что он может все. К сожалению, сейчас он уже ничего не может. А что касается администрации, так там много народу работает. Референты, секретари, шоферы, уборщицы… Вы, случайно, не уборщица?
Роза Захаровна задохнулась от ярости, но забыла убрать с лица улыбку.
— Как вы смеете? А впрочем, я уже имела возможность убедиться, что вы за птица.
— Вы тоже так думаете? — обрадованно спросила я. — То-то третьего дня мне ярко привиделось, что в позапрошлой жизни я была ласточкой. Вы себе не представляете, как тяжело перелетать океан. Крылья болят, будто вагоны разгружала…
— Она еще и издевается надо мной, — прошипела Роза Захаровна. — Посмотрим, что вы запоете, когда у вас отнимут лицензию.
— А поют ли ласточки? — задумалась я. — Ей-богу, не припоминаю, чтобы в той далекой жизни я пела. Хотя, впрочем, какие-то звуки определенно издавала.
— Это уж слишком! — порывисто встала Бурякова. — Оставайтесь наедине со своими шизофреническими воспоминаниями, а мне пора.
— Значит, у вас ко мне вовсе не такое уж важное дело, — сделала я вывод.
— Гражданка Иванова, — веско проговорила Роза Бурякова. — Я советую вам заниматься своими прямыми обязанностями, а не досаждать уважаемым людям нашего города и не отнимать у них драгоценное время.
— Если вы имеете в виду Заварыкину, то это она мне досаждала. Я к ней на прием не записывалась, хотя не исключено, что мне вскоре захочется кое о чем с ней поговорить.
— Вы так самоуверенны, как будто у вас рука в администрации самого президента.
— Рука в администрации?.. Это как?
— Рука в смысле «крыша», — пояснила Роза Захаровна. — Вы вдобавок еще и туповаты. Наглость и тупость — это очень неприятное сочетание.
— Хм. А что это вы все так засуетились? — задала я резонный вопрос своей рассерженной гостье. — Пропал человек, я веду поиски, а вы настолько взволнованы, будто только что смыли кровь со своих рук. Не хотите ли как-нибудь объяснить ваше поведение?
— Боюсь, что мой визит к вам был напрасным, — произнесла Роза Захаровна, сочувственно глядя мне в глаза. — От всей души желаю вам как можно быстрее поумнеть.
— Рада была познакомиться.
Бурякова прошла в коридор и уже собиралась открыть дверь, как я задала ей на прощание еще один вопрос:
— Кстати, несмотря на то что вы столь дипломатично сделали вид, что не узнали меня, мы ведь с вами уже встречались сегодня, Роза Захаровна. А что вы делали в баре номер три гостиничного ресторана?
Госпожа Бурякова замерла на секунду, затем, не поворачиваясь, распахнула дверь и быстро спустилась по лестнице.
Я только пожала плечами.
Все приходят, угрожают, предлагают кучу денег или просто бьют.
И никто не хочет ничего рассказывать.
Видимо, я переполошила знатный муравейник.
А когда я раскинула свой аналитический пасьянс, и он, разумеется, не сошелся, с четырех кучек на меня в упор глядели четыре дамы.
Что и требовалось доказать.
Впрочем, в колоде их всего четыре.
А чутье подсказывало мне, что количество персонажей женского пола, имеющих отношение к исчезновению супруга госпожи Голубевой, будет неуклонно увеличиваться по мере моего продвижения к разгадке.
Наутро оказалось, что разгадывать мне придется уже совсем другую загадку.
В начале седьмого я проснулась от телефонного звонка.
Оказалось, что это моя клиентка.
Лилия Голубева срочно просила меня приехать в адвокатскую контору, где работала Ада Гинзбург.
Объяснить, хотя бы вкратце, что случилось, она отказалась — не телефонный разговор.
Но, судя по ее голосу, дело приняло очень серьезный характер.
Перед тем как выйти из дома, я наугад вытянула одну карту из колоды Таро.
Разумеется, это была «Смерть».
Данная карта имеет много символических толкований, но сейчас я была уверена, что речь идет о вполне буквальном — конкретной смерти конкретного человека.
В фирме «Ваше право» меня ожидали Лилия Голубева и Ада Гинзбург.
— Льва больше нет, — этой фразой встретила меня с порога моя клиентка.
— Мои соболезнования. Означает ли это, что вы больше не нуждаетесь в моих услугах?
— Напротив! — Голубева даже подпрыгнула на стуле. — Я требую, чтобы вы продолжили работу и нашли этого человека. Раз уж вы не смогли найти моего мужа, то найдите хотя бы его убийцу.
— Хорошо. Ваше требование вполне отвечает моему желанию до конца разобраться в этом деле.
В разговор включилась миловидная брюнетка в круглых очках с чуть затемненными стеклами.
— Я — Лилин адвокат, Аделаида. Можете звать меня просто Ада.
Мы обменялись улыбками.
— Мне кажется, следует пояснить, что имела в виду госпожа Голубева, — начала Гинзбург.
Она говорила со мной тихим ровным тоном, словно я была подсудимой, которую Ада взялась защищать на судебном процессе.
— Разумеется, убийством Льва Ивановича занимается и милиция. Но, как вы уже, наверное, смогли заметить, в это дело замешаны сильные мира сего… или по крайней мере этого города, если сузить перспективу.
— Совершенно верно, — кивнула я. — Вы очень хорошо осведомлены.
— Таким образом, — продолжала Ада бесстрастным голосом, — есть все основания полагать, что милиция будет стремиться замять дело или попытается «повесить» его на случайного человека. Знаете, как это бывает?
Я кивнула.
Мой знакомый под милицейскими кулаками был вынужден сознаться в шестнадцати убийствах, совершенных за последние три года.
И если бы я не взялась за дело и не привела за шиворот шестнадцать убийц, изобличенных от и до, не миновать бы ему расстрела.
Кажется, перед ним даже извинились.
— Так вот, — подвела итог Ада Гинзбург. — Моя клиентка была бы крайне заинтересована в том, чтобы этим делом занимался человек вполне посторонний, который мог бы судить непредвзято и не идти на поводу у навязанной милицией версии.
— Спасибо за достойную характеристику, — поклонилась я. — А теперь давайте перейдем к конкретике.
Выяснилось, что труп Льва Ивановича Ильина был найден сегодня в шесть часов утра в номере люкс гостиницы «Проливной дождь».
Смерть наступила вчера между тремя и шестью часами дня.
