— Здесь имеется вода? — поинтересовалась девушка.
— Воды здесь до фига! — весело отозвался Витек. — Северный Ледовитый океан буквально в двух шагах. Это на случай искупаться. А для чая рекомендую отрезать кусок сугроба и растопить на плите. Здесь все так делают.
Лайза удалилась в свою комнату, но через минуту вернулась с еще более дурацким вопросом:
— Как вы думаете, здесь возможно купить бумажные салфетки?
— Маловероятно, — буркнул Витек, после чего застегнул куртку, накинул на голову капюшон и, не говоря никому не слова, покинул гостиницу.
Саша тоже вышел, вырубил из сугроба солидных размеров куб, и к моменту возвращения Злобина они с Лайзой действительно успели натопить полную казенную кастрюлю кипятка.
— Система «бэд энд брекфест» здесь пока не действует. И если кровати еще как-то сгодятся по прямому назначению, то на тосты с джемом и кофе утром рассчитывать бесполезно, — с этими словами Витек хряпнул на пол возле печки большую картонную коробку с продуктами. — А это, мадам, специально для вас, — и он галантно протянул Лайзе рулончик туалетной бумаги серого цвета. — "В качестве, так сказать, бумажных салфеток.
Американка с горячей благодарностью приняла подарок и сразу же начата при помощи бумажных комочков пытаться оттереть от многолетней грязи дверные ручки, поверхности прикроватных тумбочек и кусок клеенки на кухонном столе. На сто. процентов ей это не удалось, однако, после процедуры стало уже возможно без омерзения разложить на столе принесенные Витьком продукты.
Меню получилось очень специфическим, но от Витька это не зависело: он купил все, что было в сельмаге. А именно: размером с полейо колбасу, чей темно-багровый оттенок свидетельствовал о том, что в предыдущей жизни колбаса была оленем; несколько банок ананасового компота, несколько банок тушенки, пачку чая, три буханки абсолютно непропеченного хлеба и две литровые бутылки «Мартини Россо».
Едва надкусив по первому бутерброду, Лайза и Александр заговорили о работе, но Витек это дело пресек.
— Во-первых, надо выпить… Этот, как его?… аперитив, — заявил он. — А во-вторых, перейти «на ты». Честное слово, это смешно — есть одного оленя на всех и при этом «выкать».
Выпивка на брудершафт повлекла за собой ритуальные поцелуи, и перестроиться вновь на
деловую волну оказалось уже проблематичным.
— А ты славная девчонка! — сказал Белов, любуясь Лайзой.
— В кассу базар, Саша, только прическу надо бы… того. Взбодрить, — закивал Витек с набитым колбасой ртом.
Лайза Донахью и в самом деле выглядела прелестно. Длинный, норвежской вязки, узорчатый свитер скрывал обилие слишком острых локтей и коленей. Щеки от выпитого мартини и от близости печки разрумянились, в глазах плясали веселые огоньки. Если рассматривать черты по отдельности, лицо ее было явно неправильным: слишком широко расставленные глаза, брови «домиком» и длинноватый вздернутый нос. Но благодаря блестящим, темно-русым волосам, распущенными по плечам согласно пожеланию зрителей, в целом она производила сногсшибательное впечатление. Как сказал Витек: «Впечатляить!»
— Ты славная девушка, Лайза Донахью, — повторил Белов. — Но что касается бизнеса… Извини. Боюсь, что твои гарвардские познания абсолютно не годятся на нашей российской почве. У нас тут…
— Простота нравов— подсказал Витек. — Азиопа!
Словно подтверждая выдвинутый тезис, в. дверном проеме нарисовался старший лейтенант Кащенко. С усов и из-под носа бортинженера свисали сосульки, а общий вид был сильно нетрезвым.
— Салют честной компании, — сказал авиатор, глотая согласные звуки, и его голодный взгляд остановился на колбасе.
Лайза немедленно приготовила и подала ему бутерброд.
— Ну что там наш двигатель? — спросил Саша.
— Тридцать восемь! — был радостный ответ.
— Что «тридцать восемь»?
— А что «двигатель»? — нетрезвые глаза Ка- щенки искрились лукавством.
Белов почувствовал, что в нем закипает ярость и сжал кулаки.
— Все нормально, Саня, не кипятись, — оказал Витек и железной хваткой сжал локоть авиатора. — Мы сейчас с товарищем пойдем, потолкуем. И он мне пообещает… Правда, ведь, пообещает? Он меня клятвенно заверит, что к утру и двигатель, и экипаж будут в полном порядке. И керосина будет — хоть залейся! Как бы не захлебнуться.
Витек так приобнял старшего лейтенанта, что тот ойкнул, и ненавязчиво повел его в сторону последней незанятой комнаты.
— Надеюсь, Виктор не станет его бить, — сказала Лайза.
— Ну, разве что самую капельку, — постарался успокоить ее Саша.
— So… Так вот, — Лайза с упорством парового катка продолжала двигаться в заданном направлении. — Работать, как раньше, невозможно. Продав остатки алюминия по обычной схеме, мы зайдем в тупик. Выручку заберет бюджет. Ни заплатить рабочим, ни купить новую партию сырья будет не на что.
— Блин! Если бы эти умники из налоговой думали о завтрашнем дне! Ну, скажите мне, какой смысл топить предприятие? Ведь с мертвого комбината они вообще не получат ни копейки!
— У немцев есть такая пословица:- умный стрижет баранов, глупый — баранов режет, — сказала Лайза. — В России, к сожалению, предпочитает резать.
— Я сам кого хочешь зарежу! — подключился к дискуссии вернувшейся Витек, у которого в руках почему-то был большой нож, похожий на мачете. — Или, еще лучше швырнуть гранату. Только скажи мне точно, Саня, в какое место ее швырнуть: в налоговую инспекцию или в налоговую полицию?
— Индивидуальный террор — не есть разумный выход, — мягко остановила его Лайза. — Вы, русские, вместо того, чтобы хорошо подумать, почему-то предпочитаете эмоциональные решения. А нужно подключить разум.
— И Что же ты предлагаешь делать с остатками алюминия? Вообще не продавать? — спросил (Саша, которому стало интересно, что может предложить эта больно умная консультантка. Ведь до сих пор ее рассуждения казались логичными.
— Продать, только совсем другому покупателю. Самому себе…
Предложение было настолько неожиданным, что даже скорый на выводы Витек замешкался с дежурной ехидной репликой, а Саня и вовсе промолчал.
— Представь себе, что иностранный заказчик, не собирается покупать у тебя алюминий, а всего лишь заключает с комбинатом договор на переработку своего собственного сырья. Он сам покупает глинозем, сам поставляет его на комбинат и сам же забирает готовую продукцию.
— Может, он мне и за электричество заплатит? — попытался пошутить Белов.
— Конечно, заплатит! Потому что нормальная работа комбината — в его интересах.
Чтобы слушателям было понятнее, Лайза пододвинула к себе коробку с кусковым сахаром и достала из своего рюкзака баночку с аспирином. Рафинад, по ее задумке, изображал сырье, а таблетки символизировали собою готовый алюминий.
