— Без лайма как бы не тот шарм. Я имею в виду мексиканский лимон. У нас вам обычный выдавят — желтый и большой. А мексиканский, тот зеленый и такой… как бы поменьше.
В этот момент Виктор Петрович увидел в проеме двери свою визави и жестом велел официанту исчезнуть. Тот не сразу понял, что от него требуется, и, как отличник, пытался досказать все, что знает о мексиканских лимонах.
— Забудь о лаймах, — сквозь зубы процедил Зорин. — Занимайся своим делом.
Направляясь навстречу даме, Виктор Петрович, уже широко улыбался.
— Зорин, — представился он, задерживая узкую ладонь в руках. — Виктор Зорин.
Вот так — без отчества. У них ведь там, на Западе не принято по батюшке. Да к тому же если сам Батин — просто Всеволод, то Зорин может запросто быть просто Виктором, сам бог велел. До этого он видел эту женщину всего лишь раз, на одном из официальных приемов, и они были едва представлены друг другу.
— Очень приятно, — ответила женщина, коротко пожала руку и тут же высвободила ладонь, не дожидаясь, пока Виктор Петрович изготовится с поцелуем, что как раз он и собирался сделать.
Женщина уселась за стол и протянула свою визитку. Визитка, кстати, ничего особенного, никаких золотых тиснений и голограмм, только крошечный логотипчик и название: консалтинговая группа «Сириус», ученая степень — магистр, должность — консультант-, нью-йоркский адрес конторы и телефон. Такая вот обманчивая скромность, хотя Зорин, будучи человеком осведомленным, знал, что фирма — из числа серьезных, старейших и уважаемых в деловом мире. Внизу от руки вписан телефонный номер Красносибирского алюминиевого комбината, где и было на сегодняшний день ее рабочее место.
— И я рад встрече, уважаемая Лайза Донахью, — сказал он, искрясь самой подкупающей из своих улыбок. — А кстати, вы случайно не родственница того Донахыо, который…
— Нет..
— Я имел в виду телеведущего…
— Я поняла. Нет, не родственница.
Зорин не мог определить для себя окончательно, нравится ли ему эта мадам или нет. Зато он мог бы поклясться, что девяносто девять… ну ладно, девяносто восемь процентов мужчин сказали бы по поводу этой Лайзы, что она «не их тип» — слишком худая. Его помощник, хамоватый отставник, любил повторять:
— Такой бабой надо сперва об стол постучать, как воблой. Перед тем как, ха-ха, употребить…
Виктор Петрович считал себя более тонким ценителем женщин и потому допускал мысль о том, что в этой Лайзе что-то есть. Что-то такое в поведении — какая-то изюминка. Кроме того, у Зорина была маленькая слабость: ему нравились умные партнерши. А с возрастом эта особенность только усилилась. Жопастенькие и глазастенькие куколки, из числа тех, про кого говорят «прелесть какая дурочка», практически перестали волновать его как мужчину. Их было слишком много, переел наверное.
— Лайза… Красивое имя. А вы не обидитесь, если я буду называть вас по-нашему, по-русски — Лизою, — Виктор Петрович считал себя подлинным мастером ведения беседы, а хорошая беседа, как известно, не может начаться без преамбулы. — Как в русской классике — Лиза, Лизанька, как раньше говорили
Преамбула, однако, не сработала: Нотки интимности его голосе вызвала незапланированное напряжение.
— Как вам будет удобнее, — сухо ответила Лайза, явно давая понять, что не собирается подбрасывать дровишек в костер флирта.
«А баба с норовом», — разочарованно отметил про себя Зорин.
Совсем другое дело его Лариса, гражданская жена. Тоже умная, хорошо образованная и утонченная женщина. Но в отличие от этой американской воблы, умеет точно попадать в нужный регистр. Рядом с женщинами, подобными Ларисе, мужчина чувствует себя уверенно и комфортно, потому что они умеют ненавязчиво сглаживать шероховатости и, наоборот, ставить акценты на несомненных достоинствах собеседника. А эта даже и не пытается, она словно нарочно взялась ставить его в самую невыгодную позицию. Но вот насчет позиций мы сейчас и посмотрим…
— Аперитив? Или, может быть, немного водки? — Виктор Петрович отказался от затеи с коктейлями, но разговаривать «на сухую» было тоже не с руки.
— Боюсь, что нет, — Лайза вежливо улыбнулась. — Мне предстоят еще деловые встречи.
— Понимаю, работы невпроворот. У комбината не лучшие времена, не так ли? — Зорин налил из запотевшего штофа в свою рюмку. — Понимаю и сочувствую. Девушка промолчала.
— А я позволю себе — в виде исключения. Иной раз как вышибет что-то из колеи… Лучшего средства снять стресс, чем рюмка хорошей водки, русский человек не знает. Я только что, знаете ли, вернулся из следственного изолятора. С проверкой был, по долгу службы. И так тошно на душе, не приведи господи! В скотских условиях люди живут. Камеры практически не отапливаются. Глянул я в пищеблоке, какой хлеб подают — так это даже и хлебом назвать нельзя…
Зорин чувствовал, что монолог затягивается, между тем, как ожидаемая реакция все не наступает. Девушка невозмутимо заправлялась с пельменями и, казалось, внимательно его слушала. Однако при этом даже не пыталась вставить хоть какую-нибудь реплику, чтобы облегчить собеседнику задачу.
— Причем отметьте себе: не преступники, а те, чью вину еще предстоит доказать! Пришлось, как говорят у нас в России, сделать разнос тюремной администрации. Честное слово, за державу обидно, когда видишь подобную дикость.
Виктор Петрович исподлобья наблюдал за девушкой. Лоб гладкий, волосы — прямые, забранные в пучок на затылке, и даже бровью не повела, когда он живописал тюремные ужасы. Надо же, а говорят, у них с Беловым любовь…
— Вы хотели поговорить со мной о деле, — вежливо напомнила Лайза.
— А? Ну, разумеется. Я, собственно уже начал — о деле.
Молоденький официант, подходя к столику, всякий раз с удовольствием разглядывал американку. Ему уже приходилось видеть эту женщину пару раз на фуршетах. Ничего себе дамочка. Ей бы прическу сделать как-нибудь поживее, и была бы совсем ничего. Говорят, она любовница директора комбината. Надо же, а говорит без акцепта! Белова-то загребли, а его баба уже с другим!
Парень не сомневался в том, что ходить в ресторан, да еще и в отдельный закрытый для остальных посетителей зал, женщина может исключительно с амурными целями. Ну вот, и началось. Этот начальственный дед уже поглаживает ее ручку!
— Ваш контракт на комбинате, если не ошибаюсь, заканчивается через две недели, — Зорин продолжал свои маневры. — Да, строго говоря, делать вам здесь уже сегодня особо нечего. Миссия, как говорится, выполнена. Работодатель не при делах… Что скажете?
— Пока ничего не скажу, — Лайза аккуратно вытянула руку из-под накрывшей ее Зоринской ладони — как бы для того, чтобы промокнуть салфеткой рот. — Я вас внимательно слушаю.
— Видите ли, дорогая Лиза. Россия — необычная страна. Умом ее, если вы читали русскую классику, не понять. Аршином вашим, западным, не измерить. Это у вас, как что не так, люди сразу в суд бегут. Нам до правового государства еще далеко. Вы успели заметить, что самые сложные вопросы легче и эффективнее решаются вот как сейчас, например, в частной дружеской беседе?
