«Танцы-обниманцы, танцуют вокруг испанцы…»
– Это был мегахит наших фабрикантов, – радостно заорал ведущий, едва только кончилась песня, – вернее, самого первого нашего фабриканта, Гребешка. Господи, сколько воды утекло с тех пор, как они пришли на наше телевидение, – он засюсюкал, – такие неопытные, маленькие!..
– Ну и сколько же воды, то есть лет, утекло? – насмешливо переспросила вторая ведущая. – Всего-то два года… А теперь гороскоп. Овны…
И хотя я была Овном, я не стала слушать. Черт побери, ди-джеи правы. Эти самые «танцы-обниманцы» были популярны именно два года назад. Мне сразу вспомнились две фразы из длинной исповеди Кашириной: «Мы познакомились в марте, на дне рождения Ольги» и еще: «Это был тогда мегахит, когда мы впервые встретились в клубе». Но ведь день рождения отмечался в кафе. Значит, Каширина врет, и с Андреевым она познакомилась намного раньше. Вопрос: где?
Отчего-то ответ напрашивался сам собой – в Москве, где же еще! Два года назад. И Васильевский спуск, где они встречали рассвет, – деталь, которую я благополучно пропустила мимо ушей, но сейчас вспомнила, это тоже Москва.
Черт побери, как я могла быть такой растяпой?
Ощущение, сходное с тем, будто я опоздала на самый важный поезд в своей жизни.
– Ух, ну и жара, – радостно сказал Родион, возвращаясь из ванной. – Как хорошо принять прохладный душ…
– С легким паром, – машинально сказала я. – Шеф, я знаю, кто вместо Заречной был в Москве.
– Каширина, – вытирая голову, сказал Родион Потапович. – А что?
– Что?! – закричала я. Из кухни моментально высунулась Софа. – И вы молчали?
– А что, трудно догадаться? Я же тебе дословно передал разговор с Симоновой – она вскользь упомянула, что у той девушки были рыжие волосы, а у Заречной они русые.
– Могла покрасить, – нехотя возразила я уже из чувства противоречия.
– Ага, могла, – не стал спорить Родион. – Только ее русые волосы очень длинные, а крашеных кончиков и в помине нет. А значит, и не было. Волосы просто не успели бы отрасти за такой короткий срок, краска все равно осталась бы!
Какая мелочь, а он обратил внимание. Он всегда обращает внимание на мелочи, а я ищу логику.
– Значит, Каширина вместо Заречной участвовала в «Видео-коннект»? – переспросила я. – И деньги, которые хотел заполучить Павел…
– Те самые пятьдесят тысяч. По какой-то причине Ольга Каширина не хотела давать свое имя в проект, поэтому согласилась Заречная. Она заполнила контракт, а участвовала вместо нее подруга. Деньги поделили.
– Стоп, но тогда тот компьютерщик, с которым встречалась Каширина, – это же Андрей Андреев, который попал под «Газель»! Как раз по датам совпадает. Два года назад познакомились в клубе, она постоянно оговаривалась, а я только сейчас обратила внимание.
– Кстати, милая Мария, – вмешался Иосиф, – а с чего вы, дорогая, взяли, что именно Андреев погиб у «Веселого пельменя».
– Одежда и вообще… Ольга Каширина это подтвердила.
– Это был посторонний человек, – сухо сказал Иосиф. Видимо, его разочаровала моя некомпетентность. – Просто одет точно так же.
Значит, Танцор диско жив. Черт побери, я знала, что он жив!
Меня вернули на дачу, забрать вещи. Поскольку штаб следствия перенесли в гостиницу, мне, как верному Арчи Гудвину на побегушках, следовало ехать за ними. Приехав на дачу, я первым делом прошла в библиотеку, решив напоследок воспользоваться компьютером Зорина и просмотреть видеозапись. В недавно прочитанных «Документах» – папке, где отображаются названия открытых в последнее время файлов, – я уже без удивления обнаружила «Страшный детектив». Видимо, Зорин прочитывал его тогда ночью. Значит, он знает.
Вынув диск из «помады», загрузив его в компактный DVD-плеер, я переписала диск на нормальный носитель и стала обрабатывать кадры на компьютере.
Компьютер пискнул, сообщая, что обработка видеокадра завершена. Я вернулась к столу и вздохнула. Почему-то я так и думала. На мониторе ноутбука съемка изобличала Алексея Зорина в том, что он читал «Страшный детектив». «Помада» располагалась таким образом, что было видно то, что читают на экране. Хотя кадры и были наполовину закрыты спиной Алексея.
Зорин стоял в кустах и смотрел на труп собаки, смрад от которой ощущался уже за несколько метров. На руках его были оранжевые резиновые перчатки по локоть, возле ног лежал мешок из плотного пластика и совок на очень длинной ручке. Я приблизилась практически вплотную, прежде чем он, вздрогнув, оглянулся. Улыбнулся немного виновато.
– А, Маша, это ты. Крадешься как кошка.
– Что ты тут делаешь?
– Шерлок Холмс идет по следу? – усмехнулся Алексей. И показал рукой на облепленное мухами шерстяное нечто. – Видишь?
– Вижу, – пожала я плечами. – Она тут давно лежит. Я ее еще раньше заметила.
– Знаю, что давно. Гулял тут вчера и наткнулся. Неприятно. Здесь многие гуляют из наших, вдруг кто увидит… А убирать некому, придется самому. Машенька, это не для твоих глаз, лучше бы тебе отвернуться и зажать нос.
Не хотелось мне поворачиваться спиной к человеку, которому я не доверяю. Я заверила, что не слабонервная, а потому, едва сдержав рвоту, подержала мешок, пока Зорин кидал в него труп собаки. Мухи роем вились вокруг нас, но вскоре мы отошли от того ужасного места, закопав собаку под деревом.
– Фу, кошмар! – Мне казалось, что я вся пропиталась трупным запахом. – Какая мерзость.
По лицу Зорина было сложно понять, что он думает, но он согласился.
– Да, мерзко. Жаль собаку. Я ее знал, и ее хозяина тоже. Кстати, тот самый сосед, которого от меня в том году с инфарктом увезли. Джек принадлежал даже не ему, а конному заводу.
От неожиданности я споткнулась, Алексей поддержал меня за локоть.
– Здесь много нор, осторожнее.
– Что ты говоришь?
– Да, здесь недалеко есть завод. Отличные лошади, между прочим. Подумываю, может, завести парочку. А с другой стороны – столько мороки! За ними ведь ухаживать нужно.
Заметив, что я усмехнулась при этих словах, он пояснил:
– Понимаешь, придется жить здесь все время. Или сторожа в дом пускать, а я этого не хочу.
– Здесь чудесное место, – сказала я. – Если бы у меня был такой дом…
– Чудесное, – без ложной скромности согласился он. – Я всегда выбираю самые хорошие вещи. Не люблю подделок и фальши. С детства.
«Какие мы щепетильные! – мысленно съязвила я. – Только что же Заречная так некрасиво тебя описала в своем «страшном детективе»? Стал успешным исключительно потому, что всемогущая Люда Штре… то есть Иванова по книге, выбрала тебя в хранители своей спальни. Даже ведь жениться на ней хотел после развода Штребелей, да вот не вышло. Тоже скажешь, что это была любовь без подделки и фальши? Нет, не верю. Просто не могу поверить в нормальные человеческие чувства там, где замешаны такие деньги и возможности. Тем более что ты не упустил шанса ими воспользоваться».
