Всё правильно, под троллейбус Б.
«Бэ. Бергер», — сказал бы Барановский.
И версия про собачку — правда, про болонку — в ФСБ гуляет.
И откуда эксперты знают, что студент стал превращаться в собачку?
Странная телега: якобы под Акварелью человек склонен превращаться в самые разные предметы. Говорят, так действует мухомор, который входит в состав Акварели. Но почему решили, что студент превращался в собачку?
А, может быть, в песчинку, которую ветер гнал через площадь Восстания?
А, может, в грязь на колесе троллейбуса Б?
Не очень-то Матадор верил в эти превращения.
— А про «Чипполино» слышали?
— Опять кого-то в сортире трахнули?
— Нет, там парнишку током убило. Подогрелся Акварелью, полез в колонку, всё там расхерачил, его и замкнуло…
— Любопытная хрень. Надо попробовать.
— Надо на хате, спокойно, с ассистентом. Чтобы не дал в окно без парашута…
— Смотри, это героиновая параша, можно подсесть…
— Ну, с одного-то разу не подсяду… Я слышал, её здесь можно взять.
— Я знаю, где… Это надо спуститься…
Случай в клубе «Чипполино» тоже был. Только учащийся ПТУ Кононов не погиб, разодрав провода в колонке, а получил сильный болевой шок.
Он рассказал в больнице, что принял Акварель и скоро почувствовал, что превращается в музыку. И когда ближе к утру музыка затихла, спряталась в колонке, Кононов бросился за ней.
Мотылёк, летящий в огонь, куда разумнее учащегося Кононова.
И что самое странное — едва Кононов стал рассказывать, где он купил Акварель, так сразу потерял сознание и не приходит в себя уже третий день. Будто какие-то мистические силы не дают группе Матадора выйти на след…
Вот и теперь — стоило парню в чил-ауте заговорить, где он видел Акварель, как толпа взорвалась страшным рёвом.
— Ху-у-у-у-у-у-у-й-й-й-е-е-е-е-еЙ!
— Bay!
— Ху-у-у-у-у-у-у-й-й-й-е-е-е-е-еЙ!
Место у пульта занял DJ Хуй, самая горячая — с пылу, с жару — звезда московского рейва.
Наголо бритый плотный парень с лицом, спрятанным под толстым слоем пудры, вошёл в освещённую будку. Медленно надел чёрные наушники.
Люди, клубившиеся в чил-ауте, ссыпались с трибун вниз. Матадор поспешил за ними.
DJ Хуй искупал лицо в луче прожектора, и в толще белой маски вспыхнули миллионы золотых, изумрудных, бриллиантовых искорок-блёсток.
Бум-бум-бум.
Тонкие длинные пальцы ди-джея летали над чёрными озёрами пластинок, как два белых лебедя. Притормаживая и ускоряя диски, приглушая и распахивая звуки, DJ Хуй высоко запрокидывал голову, словно артистический пьяница, картинно забрасывающий в себя рюмку трудной воды.
Бум-бум-бум.
Сто — сто двадцать — сто сорок — сто шестьдесят.
— Bay! Bay! Bay!
Тени фриков — увеличенные, разукрашенные, изломанные — кружились хрустальным калейдоскопом.
— Я нашёл, — горячо шепнул Матадору в ухо всплывший из темноты Славка Караулов.
— Смотри туда, где настольный хоккей… — горячо шепнул Матадору в ухо Славка Караулов. — Человек в чёрной майке. С коротким рукавом…
Матадор швырнул взгляд сквозь слоёный дым, сквозь многорукий и многоногий красочный танец.
Люди и фрики для этого танца — что пузырьки для шампанского, что льдинки для коктейля.
Как человеку насрать, что он состоит из молекул, так танцу насрать, что он состоит из людей.
— Bay! Bay!
Славка купил Акварель. У человека в чёрной майке с коротким рукавом.
Славка должен срочно уносить пузырёк из клуба. Матадор должен пасти парня в чёрной майке.
Может, с него удастся начать разматывать цепочку.
DJ Хуй уверенно вёл сет к кульминации. Сквозь тесный частокол нот он, казалось, вдыхал в зал чистую энергию.
В ювелирную мелодию вплелась горячей нитью — словно след от нагайки вспарывает белое изнеженное тело — автоматная очередь.
«В потолок стреляют», — успел подумать Матадор, не успев удивиться тому, что стреляют.
Страшный, яркий, операционный свет сорвал холст с волшебными картинами рейва и ночи.
— Все на пол! Лежать! Руки за спину! Марафет — сдать!
Спецназовец в сиреневом камуфляже Силового Министерства — ноги на ширине плеч, чёрная полумаска — опустил огромный матюгальник.
Вот тебе, матушка, и ишачья пасха…
Расслабленная клубная публика, не привыкшая к грубому обращению, растерянно переглядывалась. На пол никто не ложился.
DJ Хуй остановил вертушки. Последние звуки, зажатые на взлёте, жалобно пискнули в его пальцах.
Что за блажь — в дорогом месте, почти в центре Москвы, в пяти километрах от Кремля, уложить на пол несколько сот человек?
— Ле-е-е-жать, ско-оты! — командир силовиков, мужик под два метра ростом, понял, что вшивые клубные трясуны сомневаются в его приказе, побагровел и заверещал.
Командир силовиков схватил за волосы крохотную рыжую девушку и в наступившей гробовой тишине швырнул её лицом на танцпол.
— Блядь! Наркота! Всем на пол! — орал командир.
Сиреневые люди в полумасках уже орудовали в толпе прикладами автоматов. Матадор быстро оглядел зал, сделал несколько шагов в сторону и лёг так, чтобы видеть Славку.
Человека в чёрной майке он не увидел.
По танцполу уже струились робкие ручейки крови.
Матадор не мог даже нажать сигнальную единицу на сотовом телефоне. В «Арматуре» сотовая связь не работала: здесь ставили радиозавесу.
Высоко под потолком несколько раз беспорядочно пырскнули молнии.
В планы Матадора и Караулова вовсе не входила встреча с силовиками. Во-первых, между ФСБ и ведомством генерала Анисимова существовала стойкая взаимная неприязнь. Руководство билось в верхах за круг прав и обязанностей министерств и за бюджетные деньги, а нижние чины при всяком удобном случае норовили пересчитать своим коллегам зубы и рёбра.
Во-вторых, и в главных, если силовики отберут сейчас у Караулова Акварель, то ни за что не отдадут. Хорошо, если выпьют и забудут. А скорее — попытаются навесить на Славку дело.
— Силовое Министерство убеждает Президента признать дело об Акварели делом особой государственной важности, — говорил на последней летучке генерал Барановский. — А такие дела передаются Силовому Министерству. Не исключено, что кто-то из высших силовых начальников лично контролирует рынок Акварели. Конечно, они сами хотят расследовать собственные преступления…
