Но все же не совсем. В пятый раз за две минуты наблюдатели на мостике «Виромы», прижимая к напряженным глазам ночные морские бинокли, ловили один и тот же подаваемый из тьмы к юго-западу от судна сигнал — серию из шести-семи вспышек, очень слабых, длящихся не более десяти секунд.
— Двадцать пять градусов по правому борту, — пробормотал Николсон. — Я бы сказал, что источник сигналов находится в воде. И он неподвижен.
— Во всяком случае, движение настолько незначительно, что практически его не стоит принимать во внимание. — Файндхорн опустил бинокль, протер уставшие глаза тыльной стороной ладони и вновь поднял его в ожидании новых сигналов. — Послушаем ваши размышления вслух, мистер Николсон.
Николсон усмехнулся в темноте. Файндхорн мог бы сейчас посиживать в гостиной своего бунгало, вместо того чтобы находиться здесь, в центре тайфуна, не зная, с какой стороны ждать опасности, отвечая за груз в миллион фунтов стерлингов и за шестьдесят человеческих жизней и не ведая, какую угрозу несет ему тьма.
— Сэр, сделаю все, что угодно, лишь бы вы были довольны. — Он опустил бинокль и задумчиво уставился в темноту. — Это мог бы быть маяк, бакен или буй, но это нечто иное, потому что в данном районе их нет. Вообще, мне неизвестны маяки, подающие подобные сигналы. Возможно, это потерпевшие кораблекрушение. Однако нет... Ближайший остров находится не менее чем в шести милях к юго-западу, а до огней не более двух миль.
Файндхорн подошел к двери рубки, приказал вдвое снизить скорость и вернулся к Николсону.
— Продолжайте, — сказал он.
— Это может быть японский военный корабль, эсминец или нечто подобное. Но опять-таки это не то. Только самоубийцы вроде нас способны залезть в самый центр тайфуна, вместо того чтобы бежать от него в поисках укрытия. Кроме того, любой благоразумный командир эсминца спокойно подождал бы и воспользовался преимуществом своих прожекторов на минимальной дистанции.
Файндхорн кивнул:
— Я думаю в точности то же самое. А как по-вашему, что это все-таки может быть? Смотрите, вот снова!
— Да, и еще ближе. Сигналящие находятся на одном месте. Не двигаются... Это может быть подводная лодка. Засекли нас в гидрофонах как некое большое судно, не уверены в нашем курсе и скорости и хотят, чтобы мы ответили. Хотят, чтобы мы сориентировали их «оловянную рыбку», то есть торпеду.
— В вашем голосе не хватает убедительности.
— Я не уверен ни в том, ни в другом, сэр. Просто я не беспокоюсь, сэр. В такую темную ночь, как эта, любая подводная лодка будет так подпрыгивать на волнах, что не сможет попасть и в «Куин Мэри» с расстояния в тридцать метров.
— Согласен. Вероятно, это очевидно каждому, кто не так подозрительно настроен, как мы. Кто-либо на воде, в открытой лодке или на плоту, и нуждается в помощи. Очень нуждается, но не видит никаких шансов к спасению. Передайте по внутренней переговорной связи: всем пулеметчикам занять свои места и взять под прицел это мигание. И пусть держат палец на спусковом крючке. Вызовите сюда также Вэнниера. Передайте рулевым, чтобы начали медленный поворот.
— Есть, сэр.
Николсон вошел в рулевую рубку, и Файндхорн опять поднял бинокль к глазам, но тут же раздраженно заворчал, потому что кто-то подтолкнул его под локоть. Он опустил бинокль, обернулся и узнал, кто это, еще до того, как человек произнес первое слово: даже на свежем воздухе все вокруг было насыщено парами виски.
— Что, черт побери, происходит, капитан? — спросил Фарнхолм раздраженно и ворчливо. — Что за волнения вокруг? Этот чертов ваш сигнал тревоги меня почти оглушил.
— Сожалею об этом, бригадный генерал, — ровно, вежливо и равнодушно пояснил Файндхорн. — Это наш сигнал тревоги. Мы заметили подозрительный свет. Могут возникнуть сложности. — Голос его еле заметно изменился. — Боюсь, я буду вынужден просить вас оставить меня. Никто не может находиться на мостике без моего разрешения. Сожалею, но вынужден просить вас удалиться.
— Что? — Голос Фарнхолма прозвучал так, будто ему предложили постичь нечто непостижимое. — Вы, конечно же, не думаете, что это относится ко мне.
— К сожалению, думаю.
Начал идти дождь. Капли падали все чаще и чаще, барабаня по плечам так, что капитан ощущал их тяжесть через плащ. Неизбежно придется промокнуть, а ему вовсе не по душе была такая перспектива.
— Вы должны сойти вниз, бригадный генерал.
Удивительно, но старый пьяница не протестовал. Не сказав ни слова, он резко повернулся на каблуках и исчез в темноте. Файндхорн почти физически чувствовал, что генерал не спустился вниз, а стоит в темноте возле рулевой рубки. Не то чтобы это имело значение — на мостике было полно места, но Файндхорн не желал, чтобы кто-нибудь маячил за его плечами, когда понадобится быстро двигаться, принимая стремительные решения.
Когда Файндхорн вновь поднес бинокль к глазам, то опять увидел вспышки. Они появлялись снова и снова, на этот раз гораздо ближе, но были тусклее. Вероятно, батарейка в фонаре садилась, хотя в ней еще оставалось более чем достаточно энергии, чтобы сигналы могли заметить. Не непрерывная серия вспышек, замеченных раньше, но абсолютно безошибочный сигнал SOS. Три короткие, три длинные и снова три короткие вспышки — универсальный сигнал бедствия на море.
— Вы вызывали меня, сэр?
Файндхорн опустил бинокль и оглянулся на голос:
— А, это вы, Вэнниер? Извините, что пришлось вытащить вас на эту сырость, но мне нужна быстрая помощь с сигнальным фонарем. Видели сигнал?
— Да, сэр. Насколько я понимаю, кто-то терпит бедствие.
— Надеюсь, что это так, — мрачно ответил Файндхорн. — Срочно вызовите Олдиса. Пусть запросит, кто подает сигнал. — Он обернулся к раскрывшейся двери. — Мистер Николсон...
— Да, сэр? Готовы, насколько это возможно, сэр. Все пулеметы в готовности. Но все очень возбуждены испытаниями последних дней, и я опасаюсь, что кто-нибудь начнет стрелять преждевременно. Боцман подготовил все необходимое для подъема людей на борт.
— Благодарю вас, мистер Николсон, вы все предусмотрели. А как с погодой?
— Сыро, — мрачно произнес Николсон. Он плотнее обернул полотенце вокруг шеи, прислушался к хлопанью Олдиса сигнальным фонарем и проследил за прерывистым лучом, рассекающим пелену дождя. — Сыро. Штормит. Все это нас очень скоро ожидает. Что происходит и когда по нам ударит тайфун, не имею ни малейшего понятия. Думаю, что справочник по тропическим штормам нам сейчас так же полезен, как спичка в аду.
— Вы не единственный так думаете, — признался Файндхорн. — Мы уже час и пятнадцать минут в центре шторма. Я только однажды оказывался в такой ситуации, десять лет назад, на целых двадцать пять минут. Тогда я думал, что это рекорд. — Он медленно покачал головой, отряхиваясь от капель дождя. — Это безумие. Период настоящих ураганов был шесть месяцев назад и повторится только через шесть месяцев. Во всяком случае, для урагана подобная погода не так и плоха. Словом, это не настоящий ураган в двенадцать баллов. Но он далеко не по сезону и совершенно чужероден в этих широтах в любое время года. Он вносит во все вокруг полный беспорядок. Уверен, что мы находимся в точке возвращения шторма, и почти уверен, что он разразится на северо-востоке, но окажемся ли мы в опасном квадрате или... — Он резко оборвал рассуждения и уставился на маленькую точку желтого света, мигающую сквозь туман льющегося дождя. — Передают, что тонут. Что еще он говорит, Вэнниер?
