— Простите?..
Выражение его глаз неприятно изменилось: она сообразила, что он улыбается. Он выдвинул ящик стола и достал темно-желтую папку.
— Здесь у меня список ваших визитеров-мужчин, посещавших без чьего-либо сопровождения вас в вашем офисе на Норс-стрит. За минувший месяц таких визитеров было не менее двадцати четырех. Только прошлой ночью, например, вас навестил мужчина в очень позднее время — в половине второго, чтобы быть точным; он был вами принят и оставался у вас более часа. Когда мой секретарь мистер Уиндлсхэм посетил вас в вашем так называемом офисе, он обратил внимание, что там, среди прочей мебели, была широкая кушетка. Если вам этого недостаточно… известно также, что вы имеете от ношения с неким Вебстером Гарландом, фотографом, специфический интерес которого — фотографирование… как бы это сказать… обнаженного тела.
Она прикусила губу. Осторожнее, осторожнее.
— Вы глубоко заблуждаетесь, — сказала она, стараясь говорить как можно спокойнее. — Могу вам сообщить: мистер Гарланд специализируется в портретной фотографии. Что же до остальной этой совершенно абсурдной чепухи, то — если, кроме этого, вам нечего мне противопоставить, — вам следует просто сдаться.
Он вскинул брови:
— Как же вы наивны! Очень скоро вы обнаружите, как много вреда могут причинить подобные разговоры. Молодая женщина, одинокая, сама зарабатывающая деньги… знакомые с сомнительной репутацией…
Он опять улыбался, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок: ведь он был совершенно прав. Против такого рода клеветы защиты нет. Что ж, игнорировать ее, подумала она, делать свое дело.
— Я не хочу терять времени, мистер Беллман, — сказала Салли. — Если я приду к вам еще раз, мне хотелось бы быть принятой незамедлительно. А теперь к делу. Ваши затруднения в связи с Англо-Балтийской пароходной компанией стоили моей клиентке всех сбережений за всю ее жизнь. Ее зовут мисс Сьюзен Уолш. Она была учительницей. Хорошая женщина. Всю свою жизнь обучала девочек. Она никому не причинила зла и сделала много добра; теперь она вышла в отставку и собиралась жить на сбереженные деньги. Я посоветовала ей вложить их в «Англо-Балт».
Чуть помолчав, она продолжала:
— Теперь вам ясно, каким образом это коснулось меня? Вы сознательно, тайком развалили ту компанию. Из-за этого великое множество людей потеряло свои деньги, и эти люди заслуживают компенсации; но они не мои клиенты. Я хочу получить от вас чек на сумму три тысячи двести семьдесят фунтов, чтобы вернуть их мисс Сьюзен Уолш. Эта сумма обозначена здесь.
Она бросила через стол сложенный лист бумаги. Беллман не шелохнулся.
— И я хочу получить эти деньги сейчас, — сказала она.
Чака у ее ног тихонько зарычал.
Внезапно Беллман ожил. Он взял бумагу, развернул ее, прочитал и, резким движением разорвав ее, швырнул в корзину для бумаг. Его бледное лицо потемнело.
— Убирайтесь, — сказал он.
— Без чека? Что ж, вы его мне пришлете. Где мой офис, вам известно.
— Вы ничего от меня не получите.
— Прекрасно! — Она щелкнула пальцами, и Чака встал. — Я не собираюсь обмениваться с вами грудами клеветы, это глупая игра. Теперь я знаю о вас достаточно, чтобы поместить в газетах весьма интересную статью — о «Полярной звезде», например, о Норденфельсе. А что еще важнее, я знаю, где искать дальше, и я это сделаю. И когда выясню, чем вы занимаетесь, непременно все опубликую. Я получу эти деньги, мистер Беллман, так что не ошибитесь на сей счет.
— Я никогда не ошибаюсь.
— Думаю, на этот раз вы уже ошиблись. Всего хорошего.
Он не ответил. Никто не сопровождал ее, когда она покидала здание. Ей пришлось зайти в чайную и выпить чашку чая со сдобной булочкой, чтобы унять дрожь. А потом она обнаружила, к великому своему раздражению, что думает о том, не совершила ли ошибку в конечном счете она сама.
Как только Салли удалилась, Беллман вышел из-за письменного стола, чтобы поднять визитную карточку, выпавшую из ее перчатки на ковер. Он видел, как она упала, но промолчал. Теперь, подняв ее, он прочитал:
М-сс Бад
Толбот-роуд, 147
Стритхем
Он побарабанил пальцами по столу, затем послал за Уиндлсхэмом.
Глава девятая
Лаванда
Джим Тейлор счел, что у него имеется свой интерес к Алистеру Макиннону, даже больший, чем если бы он вложил в него деньги. Несмотря на неприязнь к нему, он не мог избавиться от чувства досады из-за того, что Фредерик упустил его, и, когда Фредерик заявил, что поймать человека, способного превратиться в дым и пройти сквозь замочную скважину, не может никто, Джим едко возразил: похоже, ты уже теряешь хватку, если не смог вернуть собственные часы. В следующий раз по теряешь штаны.
Итак, он решил выследить Макиннона сам. Он посетил каждый дом на Оукли-стрит, в Челси, где проживал, по его же словам, Макиннон, но это был пустой номер; сунулся к директору мюзик-холла, откуда сам вызволял фокусника, но ему было сказано, что адреса Макиннона никто не знает; побывал в нескольких других мюзик-холлах, полагая, что Макиннон мог появиться где-нибудь под другим именем, но и там ничего не узнал.
И все-таки он не сдался. За свою короткую и не слишком законопослушную жизнь он обзавелся бесчисленными знакомствами в криминальной, полукриминальной, спортивной, театральной среде и даже имел доступ к двум-трем весьма уважаемым в мире беззакония лицам; все они время от времени пользовались и надеялись еще попользоваться услугами Джима — подсказками на скачках, займами в полкроны, иногда ловким намеком, что коп на углу как раз смотрит в другую сторону и так далее и тому подобное; одним словом, Джим почти не сомневался, что всегда сумеет разыскать то, что ему вздумается разыскать.
Итак, в тот самый вечер, когда Салли нанесла визит Акселю Беллману, Джим оказался у стойки бара в дешевом пабе «Дептфорд», локоть к локтю с юрким коротышкой в белом шарфе; когда Джим коснулся его плеча, он так и подскочил.
— Привет, Диппи! — сказал Джим. — Ну, как житуха-то?
— А, это ты, Джим. Ты-то как… ничо?
Диппи Ламсден воровато зыркнул вокруг, впрочем, вороватость имела прямое отношение к его профессии, он был карманником.
— Послушай, Диппи, — сказал Джим, — я тут разыскиваю одного парня. Это Макиннон, фокусник. Шотландский чудик. Выступает там и сям уже с год, а то и два. Может, ты его видел?
Диппи сразу кивнул головой:
— Видел, видел. И знаю, где он теперь.
— Ну! И где же?
Карманный вор с хитрой ухмылкой потер большой и указательный пальцы друг о друга. — А сколько он стоит?
— Фельспара стоит, — сказал Джим. — Сколько еще ты мне за него должен, помнишь?
Фельспар была лошадь, которая выиграла двадцать к одному и принесла обоим приличные деньги. Подсказал его Джим благодаря знакомому жокею.
