«Меня вот никто не покормит, — горестно вздохнул Ян Стрельник. — Кстати, может быть, мне просто надо поесть — и все пройдет?» И тут же он вспомнил, очень некстати, одну гречанку из Сухуми.
С той у него получилось то же самое, — то есть ничего не получилось. Промаявшись над его бесчувственным телом, она сказала, что ему надо кушать больше орехов и зелени, больше мяса, больше яиц, больше сметаны. На самом-то деле причина была в другом. Это ей надо было кушать меньше. Как только гречанка высвободилась из своих кримпленов и нейлонов, и он увидел складки на животе и спине, и эти ножки, которые, как ни раздвигай, все равно слипаются чуть выше колен, и эти жуткие рубцы от резинок — сердце его начало разрываться от сострадания. Какие там орехи…
«Алина кормит не меня, а бездомную собаку, — подумал Ян с завистью. — Она заботится о чужих щенках. Ей просто необходимо, чтобы под боком был кто-то, о ком она могла бы заботиться. А я не гожусь на эту роль. Но почему? Потому что я сам готов кормить ее, а также поить, одевать и носить на руках.
Где нас водила судьба все эти годы? Почему наши пути не пересеклись, когда мы были молоды и беззаботны? Вот она — женщина, о которой я мечтал всю жизнь. Оказывается, я влюблялся только в тех, кто хоть чем-то был похож на нее. У одной были такие же волосы, у другой — ее голос. Третья была такой же сильной и беззащитной одновременно. Четвертая, тридцатая и сотая — все они носили какую-то частицу Алины, словно яркую деталь мозаики. И вот теперь все детали слились в целую картину, и не картина, а живая теплая мягкая женщина сидит рядом со мной. Почему же мы встретились только сейчас? Тебя подарили мне, как последнюю радость? Или как спасательный круг?»
От прилива нежности у него перехватило дыхание. Ян вдруг понял, что Алина — единственный человек, о котором он хочет заботиться. Вот в чем беда-то! Он просто слишком дорожит ею. Оказывается, избыток нежности нарушает некоторые физиологические реакции.
Ошеломленный своим неожиданным открытием, Ян даже не заметил, когда Алина вышла из офиса. Лицо ее было озабоченным и растерянным.
— Кошмар. Все отменяется. Мне надо быть одновременно в трех разных местах.
— Это не проблема, — обрадовался Ян. — Полетели!
— Подожди, подожди, — она села рядом и закрыла лицо ладонями. — Это кошмар. Не знаю, с чего начать. Ехать к ментам? Сидеть в офисе? Или спасать Веронику?
— Конечно, спасать!
— Да подожди, не торопи меня! Мне еще надо разыскать этого поляка! Ой, как все сразу навалилось… Что же делать, что делать?
— Где Вероника? — спросил Ян, потеребив ее за плечо, чтобы она открыла лицо.
Но ее пальцы только теснее сомкнулись под бровями, и на лбу появилась морщинка.
— Верунька на Синопской, но что делать, что делать, где я найду сейчас этого поляка? Что же делать?
— Срочно вводи меня в курс, а я скажу, что делать, — ответил он и рванул с места, оставив за спиной визг покрышек и копоть паленой резины.
13. Налет на обитель смирения
Ян Стрельник быстро рассчитал десяток маршрутов до Синопской набережной и выбрал самый короткий. Правда, ему пришлось несколько минут ехать задним ходом по улице с односторонним движением. Водители мигали ему фарами, крутили пальцем у виска и даже не ленились опускать стекло, чтобы высказаться. Но он их не слушал, потому что слушал Алину. Отсеивая ее причитания и междометия, он смог составить представление о ситуации. Нельзя сказать, что ситуация ему понравилась. Но все лучше, чем приступ импотенции.
Несколько лет назад в Питере появились католические монахи, которые с помощью Артема Голопанова купили себе недвижимость под штаб-квартиру регионального отделения своего ордена. На особняк в готическом стиле у них не хватило денег. То есть на само здание с садом и чугунным забором они могли бы найти десяток миллионов, но даже этот, не самый бедный, орден был не в силах оплатить услуги всех чиновников и политиков, которые «чисто по закону» отдали бы монахам памятник архитектуры. Так что пришлось братии довольствоваться расселением восьми комнатной коммуналки.
Монахи хорошо заплатили за евроремонт, завезли два трейлера мебели, атрибутики и оргтехники, после чего принялись вербовать в свои ряды местную молодежь. Гуманитарная кормежка, летние лагеря, экскурсии по культурным центрам ордена в Польше, Испании, Португалии. Молодежь охотно поддавалась пропаганде и каталась по заграницам. Но как только речь заходила о поступлении в специальные учебные заведения, энтузиазм свежеиспеченных католиков мгновенно улетучивался. Конечно, совсем неплохо было бы уехать по распределению в какой-нибудь благополучный и чистенький европейский городок, где прихожане будут крайне рады новому пастору, голубоглазому и русоволосому. Такие физиономии в католических храмах сейчас попадаются все реже и реже, их почти не видно на фоне азиатов и африканцев. Однако голубоглазые неофиты уже знали, что вместе с необременительной должностью они получат «в нагрузку» обет безбрачия. И далеко не каждый мог найти в себе силы отказаться от женских ласк на всю оставшуюся жизнь.
Целый год упорные монахи пытались переломить сексуальную озабоченность местной молодежи, но в конце концов, осознали тщетность своих усилий. Гуманитарную помощь проели, лагеря закрылись, а бывшая штаб-квартира постепенно превратилась в обычную гостиницу, где останавливались странствующие миссионеры по дороге в далекие российские регионы.
На этой стадии к монахам снова подключился Голопанов, потому что без него они не смогли бы организовать свой гостиничный бизнес на должном уровне, то есть со всем комплексом как стандартных, так и особых услуг.
Все было бы хорошо, если б не конкуренты. Они всячески вредили монахам и Голопанову, а вот сегодня натравили на незаметную и скромную гостиницу какую-то ужасную комиссию.
Осведомители смогли предупредить Алину слишком поздно. Комиссия уже была в пути. Поэтому Ян и гнал своего резвого «волчонка», чтобы опередить ее.
За годы трудовой деятельности на морском флоте и спасательной станции Ян успел узнать, что комиссия завершается банкетом. Но наиболее опытные руководители стараются и начинать ее с банкета. Это гарантирует нормальные результаты любой проверки.
— Мы успеем организовать прием? — спросил он. — Небольшой фуршет перед началом работы уважаемых членов комиссии? Просто чтобы им легче работалось?
— Бесполезно, — Алина наконец-то оторвала ладони от лица и вытерла нос платочком. — Они уже приезжали. А охрана их завернула. Теперь они злые. Еще один прокол, и они приедут туда с ОМОНом. В том-то и беда. А вторая беда, что они хотят встретиться с арендаторами. И если хозяин там не появится, помещение опечатают. Это ведь не просто комиссия. С ними полиция нравов. Знаешь такую контору?
— Ну и что? — Ян рассмеялся как можно беспечнее. — Нашли, у кого нравственность проверять, у монахов!
— Если бы там были монахи… Если бы хотя б одного монаха им показать… — Алина скомкала платочек и выбросила его в открытое окно. — Очень неудачное время для скандала. Накануне открытия. Ну, просто хуже времени не подобрать. Это специально кто-то устроил.
