— Что еще? Много чего, — сказал Ян.
— Да сказки это все, сказки! Что тебе надо сейчас? Крахмальных простыней тебе не хватает? Не смеши меня, лапусик. Мы же не собираемся тут спать. А чтобы румяного в слякоть заколотить, можно и на полу поваляться. Правда?
— Зачем же на полу, когда рядом все условия? Пошли, тебе понравится.
— Не надо песен, лапусик. У тебя есть расческа? Ой, а где очки? Спасибо. Не надо песен, лапусик. Как же я всех вас ненавижу. Ты знаешь, сколько я зарабатываю? Ты знаешь, какая у меня тачка? Хочешь, прямо сейчас ресторан для тебя сниму, будем сидеть вдвоем в пустом кабаке, хочешь? Я все могу. Но знаешь, чего не могу? Как же я ненавижу вас, мужиков. Эти козлы, эти шестерки, бычары стриженые… Он только захочет яйца почесать, выйдет на Невский, и за несчастных сто баксов найдет себе бабу. И не просто бабу, а еще и выбирать будет на свой вкус. А я? А мне что делать, лапусик? Когда у меня вот тут чешется? Когда горит все? Мне куда идти? К военному училищу, что ли?
— Понятно. Горит, значит… Да, проблема. Ну, где я тебе мужика найду? — Ян подхватил ее на руки и понес по коридору к массажному кабинету.
— Злой ты, лапусик, — говорила она. — За что ты меня так? Я ведь тебе ничего еще не сделала. Куда ты меня тащишь… Ненавижу. Просто чисто конкретно всех ненавижу. Проституток всех перестреляю. Всех. Курвы гнилые. Ты покупаешь проституток, лапусик?
— Я не такой богатый, — сказал Ян, ногой распахнув дверь и опустив Жанну на диван.
— Правильно. И не связывайся никогда с проститутками. Это такая клоака… Ой, а почему у меня трусы мокрые? Ты куда меня затащил? Ага, вспоминаю проект, вспоминаю, — сказала она, оглядываясь. — Называется «массажная для VlP-гостей». А где мальчики? Тут кругом должны мельтешить мальчики в униформе.
— Сейчас они мельтешат в другом месте, — сказал Ян.
— А где массажист? — она икнула. — А почему платье мокрое? Ненавижу. Такой дворец продать проституткам. За какие-то пять миллионов. Ты смотри, какие окна. Какая лепнина на потолке. Это же все подлинное. Какая роскошь. Слушай, но я же не могу жить в мокрых трусах. Ты обещал меня переодеть.
Ян Стрельник никогда ничего не обещал. Но бедную Жанку и в самом деле нельзя было оставлять в мокром. Он открыл шкафчик и снял с плечиков зеленый халат. В таком иногда работала Танька.
— Надень.
— Сними с меня эту дрянь, — жалобно попросила она и вытянула руки вверх.
— Трусы тоже через голову снимать будем? — спросил он, оглядываясь, куда бы повесить ее мокрое платье.
— А что, можно попробовать, — она засмеялась, стряхивая трусики с ноги. — Лапусик, ты уже не злишься? А где тут джакузница? Я хочу, чтоб ты меня помыл.
За полупрозрачной дверью Ян обнаружил душевую, Он открыл воду, плеснул в ванну шампуня побольше, чтобы поднялась пена, и подтолкнул Жанку вперед:
— Ныряй.
— О, так сразу? Я одна боюсь нырять, вдруг там акулы, — голая, она надвигалась на него, протягивая руки к его поясу. — Только вдвоем. Ты не смотри, что я с виду интеллигентка, я в жизни видала виды, могу опытом поделиться…
«Как портит людей одежда, — подумал Ян Стрельник. — Надо будет записать это у себя на стенке. Какими простыми и милыми становятся голые люди. Какие все они добрые. Равные. Беззащитные. Безопасные».
Раздевшись, «очкастая мымра» превратилась в красавицу. У нее оказалась точеная фигурка, маленькие упругие груди и ровная холеная кожа. На безупречно выбритом лобке осталась только узенькая полоска. Если не считать ее, то больше ни одного волоска Стрельник не увидел. Впрочем, он особо и не приглядывался, чтобы случайно не возбудиться. Он уже принял решение. Звучало оно примерно так: «А идите вы все!»
— Ныряй, а я сбегаю за шампанским, — сказал он.
— Вечно вы всё усложняете, — капризно протянула она. — Вечно вам стимуляторы нужны, Ладно, беги. Одна нога здесь, другая там. А третью мог бы и даме оставить.
17. Последняя ночь
Никита Андреевич Котляр был не просто одним из начальников Алины. Возглавляя российское отделение фонда «Юнона», он жил в Штатах, лишь изредка наведываясь в Москву. Тот факт, что Котляр лично приехал на открытие бассейна, лишний раз свидетельствовал о важности проекта. И Алина была поражена, когда прямо в сауне, в перерыве между заходами в парилку, Никита подписал акт приемки. Высокие договаривающиеся стороны, обернувшись простынями и освободив уголок стола от бутылок и бокалов, раскрыли папки с тиснением и оставили свои подписи на документе ценой в пятнадцать миллионов долларов. Именно такая сумма будет переведена в банк Раисы Георгиевны, которая, в отличие от мужиков, не куталась в простынку, а щеголяла в неизменном махровом халате.
Папки были спрятаны в сейф, бутылки и бокалы вернулись на прежнее место, и банное веселье продолжилось по раз и навсегда установленному сценарию.
Никита все время держался рядом с Алиной. Она заметила, что Артем ревниво поглядывает на них, развлекая драгоценных американцев. А когда Котляр попросил Алину показать ему массажные кабинеты, то Голопанов пролил пиво мимо бокалов.
Она сменила мокрый купальник на сухой и вышла с Котляром в коридор. Ближайший кабинет оказался заперт изнутри. В следующем на диване валялась чья-то одежда. Только третий кабинет был свободен, и Никита завел туда Алину, заперев за собой дверь.
Увидев, что она нахмурилась, Котляр смешно замахал руками:
— Хотел поговорить без посторонних, не подумай чего-нибудь! Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться и уехать?
— Куда уехать?
— Сначала домой, в Москву. За день свернешься? Завтра с утра сдашь все банковские дела Артему и улетаешь в Москву первым дневным рейсом. Чтобы вечером уже была дома.
— Почему такая спешка?
Он подобрал концы простыни, волочившиеся за ним по ковру, и прошелся по кабинету, придирчиво оглядывая стены. В шкафчике с массажными принадлежностями нашел авторучку и тетрадку, вырвал страницу и что-то написал, после чего поднес бумажку к лицу Алины: «Вокруг компании криминальная возня. Нужна зачистка».
— Спешка, не спешка, а ты свое дело сделала, — сказал он, аккуратно сложив страницу и разорвав на множество клочков. — Тебя ждет новое назначение. Не знаю, согласишься ли ты, но я бы хотел, чтобы на это место поставили именно тебя. Нам нужен представитель фонда в Латинской Америке. Будешь жить на острове Аруба. Международный курорт.
— Что я там буду делать?
— То же, что и здесь. Контролировать процесс обслуживания русских туристов. Наших клиентов, естественно.
— Аруба? А это где?
— Карибское море.
— Далековато…
— Как у твоего сына с английским?
— С трех лет учит.
— Значит, возьмешь с собой, там есть школа для детей иностранного персонала.
