Потом чуть отодвинулась и села в своем кресле, выпрямив спину.
– И за то, что попросил свою маму привезти для меня такое прекрасное свадебное платье.
Рори подхватил пальцами тугой шелковистый локон.
– Поскольку сапфиры, которые я тебе привез, тебе не понравились, я надеюсь, что маме удалось исправить мой промах.
– А когда ты ей написал? – смущенно спросила Джоанна.
Она опустила ресницы и теребила край вышитой скатерти.
– Когда ты узнал, что я… ну…
– Ты поверишь, если я скажу, что я знал с самого начала?
Джоанна внимательно посмотрела в его глаза, но веселые чертенята в них заставили ее сомневаться в его правдивости.
– А я должна этому поверить?
Рори, чуть касаясь, провел пальцем по ее верхней губе.
– Когда-нибудь я скажу тебе, Джоанна, – сказал он низким, бархатным голосом.
Его рука на ее талии двинулась вверх по спине.
– Но не сегодня. Сегодня ты можешь только гадать, правда ли это.
Тут Джоанну обдало волной жара. Она вспомнила один вечер…
– А в тот вечер, когда ты приказал мне помочь тебе раздеться перед купанием, ты знал? – замирая, спросила она.
– Был абсолютно уверен, – кивнул он.
Джоанна вспомнила, как он велел ей снять с него все, кроме килта, а потом вдруг довольно резко выгнал ее из комнаты.
Святые небеса!
Он знал, что она хотела увидеть его голым!
Маклин приподнял ей подбородок и поцеловал в кончик носа.
– Наслаждайся праздником, – ласково посоветовал он, – а я пока буду наслаждаться видом своей покрасневшей от смущения жены.
– Я не смущена, – запротестовала Джоанна. – Просто здесь слишком жарко, вот и все. И потом, все смотрят…
– Пусть смотрят, – сказал Рори. – Они будут разочарованы, если жених не будет целовать свою невесту.
И он подкрепил свои слова еще одним жарким поцелуем, вызвавшим бурю восторга у его воинов.
Маклин оторвался от Джоанны, только когда подошел слуга, чтобы наполнить их бокалы вином. Джоанна поправила сползший набок веночек на голове и, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце, постаралась сосредоточиться на разговоре, который вели сидящие по другую сторону от Рори гости.
– Маклин и его братья – превосходные мореплаватели, – говорил король Джеймс графу Аргилльскому. – И мы не беспокоимся, что он перестанет плавать и сделается обычным землевладельцем, как и все мы. Его флотилия позволит развиваться нашим торговым отношениям с континентом. Нам также понятно, почему он не решается оставить свою полную приключений жизнь, учитывая богатство и славу, которую он снискал на этом поприще. Но в любом случае мы спокойны за этот брак. Он не станет помехой службе Маклина на благо королевства.
– Все проходит со временем, даже ненависть, – многозначительно ответил граф. – Вполне вероятно, что скоро Маклин не будет считать женитьбу, на наследнице Макдональдов неприятной обязанностью.
Граф взглянул на новобрачных и, заметив, что Джоанна слушает, виновато улыбнулся.
Граф Аргилльский, глава клана Кэмпбеллов, держал своих соплеменников в ежовых рукавицах. Ему было немногим за пятьдесят, но выглядел он намного моложе. У него были светло-карие, почти рыжие, лисьи глаза, и эти глаза рассматривали сейчас Джоанну внимательно и бесстрастно. Если он и не одобрял идею с переодеванием, то никак этого не показывал.
Джоанна холодно кивнула графу. Потом глянула из-под ресниц на своего мужа. Услышав слова графа, Джоанна поджала губы, но он не счел нужным объясниться.
Она помнила свою беседу с Маклином в конюшне, когда он сказал, что вынужден жениться на наследнице Макдональдов, так как того желает король. Позже он отказался от своих слов. Возможно, тогда он уже догадался о том, кто она на самом деле, и захотел скрыть от нее горькую правду.
Мысль о том, что он никогда не хотел на ней жениться, причинила Джоанне нешуточную боль. А что, если весь этот роскошный праздник – всего лишь показуха? Какой удар по ее самолюбию!
Когда она жила в Камберленде, она знала, что никого не интересовали ее личностные качества. Главным было ее богатство. И она привыкла к этому, но мысль о том, что с тех пор ничего не изменилось, оказалась неожиданно очень болезненной.
Джоанна покопалась в себе и решила, что задета только ее гордость, но не сердце.
В конце концов, она ведь тоже не хотела выходить за него замуж. Иначе зачем она стала бы рядиться мальчиком? Но тогда отчего ей так грустно? Отчего так ноет в груди?
Джоанна совсем запуталась. Она никак не могла разобраться в себе. Ведь она по собственной воле целовалась с Морским Драконом и даже получала от этого удовольствие, а ведь на нем лежит ответственность за смерть ее деда! Бог свидетель, она не должна испытывать никаких других чувств, кроме ненависти, к этому нахальному, самоуверенному типу, обладающему такой сильной волей, что никто и ничто не может ему противостоять. А Джоанна своим поведением еще и умудрилась разочаровать своих людей, членов ее клана. Она видела, какие взгляды бросают на нее Эвин и его семья, – ведь она не выполнила главную свою обязанность как глава клана. Она вышла замуж не за того человека, которого они выбрали для нее, а за их кровного врага.
По окончании мессы все родственники Маклина собрались вокруг новобрачных с поздравлениями и пожеланиями счастья, и только самые близкие Джоанне люди присоединились к ним. Эвин, Годфри и Эндрю стояли в стороне вместе с воинами Макдональдов и хранили мрачное молчание. Казалось, для них не имеет никакого значения тот факт, что Джоанна вынуждена была подчиниться обстоятельствам.
Если Макдональды из Гленко откажутся признать Джоанну главой клана, то за Кинлохлевен начнется кровавая битва. А она со своими близкими окажется между двумя воюющими сторонами.
Между тем обед продолжался. Одно роскошное блюдо следовало за другим, и каждое следующее оказывалось еще более изысканным, чем предыдущее: кабаньи головы, оленина, павлины, лебеди, молочные поросята, журавли, рябчики и жаворонки. На столе стояли огромные блюда с рисом, миндалем, финиками, инжиром, виноградом, апельсинами и гранатами. Ароматные вина и хмельной эль лились рекой, – как только какой-нибудь кувшин пустел, слуги тут же его наполняли.
В центре огромного зала были устроены подмостки, и, пока гости наслаждались едой, танцоры в шотландской одежде развлекали их танцами под аккомпанемент трех волынок. Среди музыкантов был и Тэм Маклин, он играл старинные шотландские мелодии. Затем на подмостки с лютней вышел сероглазый королевский менестрель. Он исполнил для гостей несколько баллад, повествующих о подвигах легендарных шотландских героев.
Во время всех этих развлечений Маклин ни на минуту не оставлял без внимания свою молодую жену. Он пользовался любой возможностью, чтобы обнять ее за талию, погладить плечо, провести рукой по спине, но особенно он был очарован ее длинными рыжими волосами. Дважды его большая ладонь касалась ее ягодиц. Джоанна не очень понимала, как он умудрялся проделывать все это и в то же время поддерживать с кем-нибудь разговор и отвечать на вопросы.
