Деймон взглянул на негодующее лицо Лили, отражающееся в висящем на стене зеркале. Зеленые глаза сверкали, полные соблазнительные губы чуть приоткрылись. В гневе молодая женщина была еще прекраснее. Деймон безжалостно подавил внезапно возникшее желание прогнать поцелуем ее недовольство.
– Если мистер Калхейн дома, – вместо этого сказал он, – я буду спокоен, что Брум не прячется, дожидаясь вашего возвращения.
– Мистер Брум даже не знает, где я живу.
– Напрасно вы в этом так уверены. Он мог вытребовать ваш адрес у одного из поклонников.
– Я не сообщаю свой адрес никому из так называемых поклонников.
Это полностью соответствовало тому, о чем ему утром докладывал Сьюэлл, но все же Деймон скептически поднял бровь.
– Так уж и никому?
– Никому, – твердо произнесла Лили.
Она либо требует очень высокую цену за свое расположение, либо полна решимости заманить в брачные сети какого-либо молодого простофилю вроде Эдварда.
– Если мистера Калхейна нет дома, – решительно заявил Деймон, – я, перед тем как уйти, обязан убедиться, что здесь все в порядке.
– Мистера Калхейна… нет дома, – уклончиво ответила Лили. – Но со мной моя горничная Труда.
– Едва ли она сможет оказать сопротивление Хьюго. Как и вы.
В дверях появилась крупная молодая женщина в ночном халате. Когда она увидела Хокхерста, у нее с губ сорвалось изумленное восклицание, и женщина поспешно запахнула полы халата. Ее поведение не оставило у Деймона сомнений, что появление мужчины в доме миссис Калхейн – событие действительно редкое.
Хокхерст не стал задумываться над тем, почему это его так порадовало.
– Насколько я понимаю, вы – Труда? – любезным тоном спросил он.
– Да, сэр, – ответила горничная.
– Труда, сегодня вечером к нам кто-нибудь приходил? – спросила Лили.
– Нет, мэм. Все тихо, словно в церкви.
Лили одарила Деймона выразительным взглядом: «Что я вам говорила».
– Благодарю, Труда. Извините, что мы вас побеспокоили. Ложитесь спать.
Понимая, что теперь Лили постарается поскорее его выпроводить, Хокхерст решительно прошел в гостиную. Обстановка там была совершенно безликая, типичная для всех квартир, сдаваемых внаем, но диван и кресла оживляла украшенная яркими розочками обивка.
И другие мелочи радовали глаз, прогоняя унылое однообразие. Каминную полку почтили своим присутствием часы в замысловатом корпусе из позолоченной бронзы. На круглом столике на трех ножках стояла ваза с весенними цветами, а перед ней – портрет-миниатюра в серебряной рамке.
В целом помещение имело очень уютный и гостеприимный вид. И очень женственный. Если не считать шахматной доски с фигурами, ничто не выдавало присутствия мужчины. И тем не менее квартира просторная, находится в фешенебельном районе. Судя по-всему, ее оплачивает какой-нибудь джентльмен, не желающий себя афишировать. Быть может, таинственный мистер Калхейн?
Лили встревоженно следила за ним, ее рот непроизвольно приоткрылся, и Хокхерсту неудержимо захотелось попробовать вкус этих манящих губ.
– У вас не найдется немного бренди? – спросил он, пытаясь найти хоть какой-нибудь предлог, чтобы задержаться подольше.
– Нет.
– Совсем? – Все его знакомые актрисы держали наготове запас бренди для гостей-мужчин, однако, похоже, к Лили подобные гости не наведывались. – Жаль. После того что только что произошло, думаю, глоток бренди вам бы не помешал.
Как и ему – он убрал бы поцелуем последнюю каплю с ее полных чарующих губ.
С трудом оторвав восторженный взгляд от Лили, Деймон усилием воли заставил себя отойти к круглому столику с вазой и портретом.
Взяв миниатюру, он всмотрелся в изображенное на ней лицо. Так, значит, вот каков мистер Калхейн. Умелый художник передал на небольшом портрете необычайную красоту молодого мужчины. Перед таким лицом, перед искрящимися смехом серо-зелеными глазами, обрамленными длинными черными ресницами, не устоит ни одна женщина.
Хокхерст украдкой взглянул на Лили. Ее глаза, не отрывавшиеся от миниатюры, озарились внутренним огнем, и Деймону показалось, по его сердцу проскребли острые когти. Это крайне неприятное чувство, волной захлестнувшее его, было ему совершенно незнакомо. Неужели он испытывает ревность? Да нет, этого не может быть. Деймон еще никогда и никого не ревновал. И все же ему почему-то захотелось стиснуть шею молодого красавца и придушить его.
– Смею предположить, мистер Калхейн? – выдавил он.
– Нет, – ответила Лили.
– Нет? – удивленно переспросил Деймон. – В таком случае, кто же это?
– Вы его не знаете.
Деймон оценивающе прищурился.
– На месте мистера Калхейна я бы ревновал вас к нему. И основания на это у меня, по-видимому, имелись бы?
– Но вы не мистер Калхейн, – резко возразила она. Поняв, что так он от нее ничего не добьется, Деймон, поставив портрет на место, не спеша подошел к стоящим в углу шахматам. Набор был дорогой, с изящными раскрашенными фарфоровыми фигурами. Интересно, что за возлюбленный сделал этот подарок?
У него за спиной раздался язвительный голос Лили:
– Чувствуйте себя как дома, мистер Сент-Клер.
– Благодарю вас, не премину воспользоваться этим советом, – учтиво ответил Деймон, словно не замечая ее тона, и взял в руки фарфорового ферзя с золотой короной на голове. Он предпочитал шахматы всем другим играм, однако с трудом находил себе достойных противников.
– Вы играете в шахматы?
– Да, мне очень нравится эта игра, – ответила Лили.
– Означает ли это, что вы хорошо играете?
– Я считаюсь относительно хорошим шахматистом.
– Окажите мне честь – сыграйте со мной завтра после обеда. Всего одну партию.
– Не могу. Я встречаюсь с одним человеком у целебных источников, а потом мы вместе идем на концерт в Зеленый театр.
– Кто он? – прищурился Деймон.
– Ее зовут Нелл Уэйн.
Такая откровенность произвела на него приятное впечатление. Многие женщины не стали бы рассеивать его заблуждение, позволив ему считать, что их ждет встреча с воздыхателем.
– Завтра вечером вы выходите на сцену?
– Нет, завтра будет «Деревенская девушка», а я в ней не участвую.
– Очень хорошо, значит, вечер у вас свободен, а концерт в Зеленом театре к половине четвертого кончится. После этого мы с вами сразимся в шахматы.
Сначала Деймону показалось, Лили откажется, но в конце концов она сдалась.
